Чем занимались биологи в 2025 году
В традиционном дайджесте конца года мы бегло вспоминаем, что в течение года казалось нам более или менее важным в биологии и медицине, от половых хромосом до выпивающих шимпанзе, от антиальцгеймерической ходьбы до перемигивающихся оляпок, от эпигенетических часов старения до обнимающихся лжевампиров.
За год на нас вываливается масса научных новостей. Запомнить их все чрезвычайно трудно, но и забывать жалко. Заново их полностью пересказывать не имеет смысла, однако вспомнить самые интересные научные результаты всё же стоит. О нескольких, на наш взгляд, самых-самых мы пишем в январском номере журнала, а здесь кратко напомним о других интересных работах, которые помогут, хотя бы в общих чертах, представить, чем занимались биологи в уходящем году.
Биология – наука необъятная, к ней относятся и нейробиологические исследования, и исследования рака, и сравнительная анатомия динозавров, и поведение животных, и многое, многое другое. Но некоторые биологические области всё же пользуются бо́льшим вниманием и влиянием. Одна из таких областей охватывает вопросы, связанные с генами, их устройством, их влиянием друг на друга, влиянием на них окружающей среды и пр. Гены, как известно, записаны в ДНК, а ДНК организована в хромосомы. В уходящем году у нас было два исследования об Х-хромосоме, которые как будто бы противоречили друг другу: в одном говорилось, что дополнительная Х-хромосома у самок мышей замедляет старение мозга, в другом – что дополнительная Х-хромосома у самок мышей ускоряет старение мозга. Обе статьи вышли из одной и той же лаборатории, и поэтому на первый взгляд всё выглядит особенно странно.
На самом деле, в этих исследованиях речь идёт о разных Х-хромосомах: самкам одна Х-хромосома достаётся от отца, другая от матери, притом одна работает, а вторая молчит, но молчит не полностью. Разное влияние на мозг зависит как раз от того, о какой Х-хромосоме речь. Про Y-хромосому мы писали, что она делает людей выше: на счёт Y-хромосомы можно отнести 22,6% разницы в росте между мужчинами и женщинами (имеются в виду мужчины и женщины с обычными хромосомными наборами); и что для того, чтобы самцовые гены на Y-хромосоме сработали правильно, эмбрион должен получать достаточно ионов железа. Другое исследование, связанное с половыми хромосомами, говорит о том, что с ними связана продолжительность жизни. У зверей и птиц в среднем дольше живёт тот пол, у которого одинаковые половые хромосомы; стоит уточнить, что таким полом может быть как женский, так и мужской.
(Иллюстрация: Schäferle / Pixabay.com)
В связи с тем, что хромосомы и их гены приходят к нам в двух родительских экземплярах, можно вспомнить исследование о человеческих генах, которые влияют на нас по-разному в зависимости от того, на материнской или отцовской хромосоме они оказались. Мы помним, что у генов бывают доминантные и рецессивные варианты-аллели – в сентябре мы рассказывали, что один и тот же аллель может переходить из рецессивного в доминантный и обратно, в зависимости от того, в каких условиях живёт популяция. Гипотеза обратимой доминантности появилась не вчера, но сейчас её удалось подтвердить экспериментально. А весной мы говорили о статье, в которой речь шла о генах для трёх последних признаков, которые Грегор Мендель использовал в своих знаменитых экспериментах с горохом – хороший повод вспомнить сами эти эксперименты.
Переходя от генов и хромосом к «более клеточной» биологии, вспомним исследование о том, от чего зависит вероятность мутаций в том или ином месте РНК – нуклеиновой кислоты, в которую копируется информация с ДНК. В РНК есть свои мутации, и появляются они в зависимости от контекста, то есть от того, какие вообще генетические буквы стоят в том участке, который фермент синтезирует в данный момент. Насинтезированная РНК может работать самостоятельно, а может быть шаблоном для синтеза белков. Белки, проработав какое-то время, утилизируются специальным мусороуборочным комплексом.
Оказалось, что при переработке белкового мусора из него высвобождаются антибактериальные пептиды, то есть клетки в буквальном смысле делают антибиотики из молекулярной «помойки». Ещё про клетки мы узнали, что они выдавливают из своих рядов те, у которых мало энергии (это касается клеток эпителия, живущих в очень плотном слое), что эмбриональные клетки мигрируют в электрическом поле, которое сам эмбрион и создаёт. (Кстати, с эмбриональным развитием связана одна примечательная новость уходящего года: имплантацию эмбриона сняли на видео, на котором было видно, что человеческий зародыш внедряется в матку с усилием.) С клеточной биологией связывают надежды на то, что в будущем мы сможем с помощью наших собственных клеток восстанавливать больные органы и части тела. Соответственно, есть много исследований, посвящённых регенерации, и большая их доля выполняется на аксолотлях, известных своими регенеративными способностями. Из этих исследований мы узнали, что клетки аксолотлей с рождения помнят, какую часть лапы им в случае чего нужно восстанавливать, и что регенерация конечностей у них подчиняется одновременно химической разметке и сигналам из мозга.
Девятидневный человеческий зародыш; синим окрашена ДНК, красным и зелёным – белки. (Фото: Institute for Bioengineering of Catalonia)
Один из способов регулировать активность генов – это эпигенетические метки на ДНК. Они появляются в зависимости от того, в каких условиях живёт клетка. С возрастом рисунок таких меток меняется, поэтому в связи с ними говорят об эпигенетических часах старения. В феврале мы писали, что эпигенетические часы старения идут вместе с генетическими, то есть возрастные изменения в эпигенетических метках на ДНК обусловлены мутациями в генетическом тексте. Старение часто обсуждают в связке с воспалением, однако в этом году мы дважды рассказывали о том, что старение может развиваться независимо от хронических воспалительных процессов. И раз мы упомянули воспаление, можно перейти к более медицинским темам. Среди исследований иммунитета стоит вспомнить статьи о том, как клетки костного мозга управляют эффективностью вакцин, как антикоронавирусная вакцина помогает сдержать рак; также рак помогает сдержать кормление грудью – речь идёт, разумеется, об опухолях молочной железы. Взаимодействуя с нервной системой, иммунитет следит за сахаром в крови, а блуждающий нерв не даёт разрастаться лёгочному воспалению, помогая организму легче переносить инфекцию. Если же мы видим больного, который кашляет, покрыт сыпью и т. д., наш мозг сообщает иммунитету, чтобы он был готов отразить инфекцию.
Неожиданный механизм связывает кожные повреждения с пищевыми аллергиями: иммунные реакции в коже удалённо влияют на иммунное состояние кишечника. С другой стороны, у иммунитета есть способы предотвратить пищевую аллергию, и один из таких способов связан с недавно открытыми клетками под названием клетки Тетис. Иммунные клетки не только истребляют инфекции, но и помогают тканям и органам восстанавливаться после повреждения. В случае с мышцами это происходит посредством структур, очень похожих на обычные синапсы, только это синапсы между мышечными клетками и иммунными: через синапсоподобные структуры иммунная система стимулирует в мышечных волокнах полезную электрическую активность. К иммунной сфере относятся и противоядия в виде антител – в этом году мы рассказывали о двух работах, авторы которых создавали комплексные антидоты против яда разных змей. В одном случае исходным материалом была кровь ловца змей, которого в течение жизни кусали множество раз, в другом случае полизмеиное противоядие получали сложными биотехнологическими манипуляциями с антителами лам и альпак.
Электронная микрофотография ядра раковой клетки. Синие стрелки указывают на ДНК хромосом, жёлтые – на внехромосомные ДНК-кольца. (Фото: Paul Mischel, UC San Diego)
Как обычно, чрезвычайно много исследований посвящено онкозаболеваниям. Агрессивность раковых клеток возрастает, когда они теряют Y-хромосому, и возрастает тем сильнее, если в иммунных клетках её тоже нет. (Утрата «игрека» – обычное дело: около 2,5% сорокалетних и 40% семидесятилетних мужчин в той или иной степени утратили Y-хромосому; в каких-то клетках тела она у них есть, а в каких-то уже нет, и с возрастом её потеря становится всё более заметной.) Для раковых клеток важны мелкие кольцевые ДНК – в этом году мы узнали, как клетки передают их друг другу. Спящие злокачественные клетки просыпаются от вирусов, точнее, их будит иммунитет, который борется с вирусной инфекцией. Иммунитет должен уничтожать также и злокачественные клетки, но те ему мешают своим обменом веществ, а также сбрасывая в иммунные клетки дефектные митохондрии.
Ещё в уходящем году продолжали появляться статьи о том, как раковые клетки извлекают пользу из нейронов: они крадут у них митохондрии, подключаются к ним через синапсы, чтобы использовать нейронные импульсы как стимулятор собственного роста, наконец, некоторые раковые клетки сами притворяются нейронами – всё с той же целью простимулировать собственное деление. Также стоит сказать о новой работе, посвящённой бактериям, живущим в глиомных опухолях – они там точно есть, и опухолевые клетки испытывают в связи с ними определённое неудобство.
Осложнить опухолям жизнь можно, лишив их аминокислоты серина (это касается вышеупомянутых глиом), или во время гормональной терапии, ограничив пациента в калориях (точнее, пациентку – метод с голоданием работает с определёнными опухолями молочной железы), или добавив к терапии аспирин – о нём известно, что он ослабляет метастазирование, и сейчас в опытах на мышах удалось понять, как именно. Заодно можно вспомнить, что признаком работающей противоопухолевой защиты является седина (имеется в виду защита против меланомы).
Онкозаболевания – не единственные патологии, которые пользуются вниманием исследователей. Мы писали о том, что сверхдозы витамина D помогают замедлить переход от отдельных начальных симптомов рассеянного склероза к полноценной болезни; что желтуха сдерживает развитие возбудителя малярии; что чрезмерная сонливость может быть связана с диетой и гормонами; и что сердце легче перенесёт инфаркт, если вмешаться в работу суточных ритмов как в самой сердечной мышце, так и в иммунных клетках, которые в неё приходят. (Здесь заодно можно вспомнить исследование, в котором человеческое сердце буквально залатали мышечными латками – такие заплатки должны помочь пациенту продержаться, пока ему не найдут донора для пересадки сердца.)
Формирование атеросклеротических бляшек в стенках сосудов происходит с участием разных клеток, среди которых не последнюю роль играют иммунные. (Иллюстрация: Manu5 / Wikipedia)
Естественно, были исследования посвящённые диабету и ожирению. С диабетом помогает бороться микрофлора: кишечные бактерии производят небольшую молекулу, которая подавляет воспаление и тем самым снижает вероятность диабета. (Стоит сказать, что другая небольшая молекула от кишечной микрофлоры побуждает иммунные клетки активнее участвовать в формировании атеросклеротических бляшек.) Вероятность диабета также снижается у людей с сильными мышцами, даже если генетически они к нему предрасположены. Что до генов, то в них нашлась мутация, которая способствует лишнему весу, но одновременно сдерживает сопутствующие сердечно-сосудистые проблемы и нарушения в обмене веществ. О возрастных причинах ожирения мы рассказывали в начале мая: тогда в Science вышла статья о том, что стволовые клетки жировой ткани с возрастом становятся слишком активны. С избыточным весом и сопутствующими болезнями многие борются диетами, но с некоторыми из диет надо быть осторожнее: так, у кетогенной диеты могут быть неприятные побочные эффекты, связанные с окислительным стрессом и метаболизмом липидов и глюкозы. Были и другие работы, посвящённые еде, но о них мы поговорим в другом дайджесте.
Нет нужды говорить, насколько обширной областью является современная нейробиология: тут есть исследования, сфокусированные на биологии нейронов и отдельных нейронных путей, и другие исследования, занимающиеся большими зонами мозга и мозгом в целом, и исследования отдельных психических процессов, исследования патологий, вроде нейродегенеративных расстройств, и т. д. О нейродегенеративных болезнях скажем сразу, что больных с болезнью Паркинсона пытаются лечить стволовыми клетками, и как будто успешно, что для болезни Альцгеймера нашли новые мутации, которые от неё защищают, что от неё помогают некоторые соли лития (правда, у мышей) и ходьба (это у людей). А для одного из самых известных альцгеймерических генов попытались найти молекулярные механизмы, связывающие его с другими нейродегенеративными расстройствами – с разными видами деменции, с болезнью Паркинсона, с боковым амиотрофическим склерозом.
Кстати, о нейробиологической работе генов. Функцию клеток можно более-менее точно определить по генетической активности – какие-то гены будут более активны, какие-то менее, какие-то вообще будут молчать. Но в случае с нейронами обнаружилось неожиданное: нейроны с одинаковой генетической активностью могут выполнять разные функции, иначе выглядеть и иначе себя вести, по крайней мере, в мозге рыб. Авторы этого исследования полагают, что здесь всё дело в клеточном окружении: то есть активность нейрона стала зависеть не только от того, что там происходит с генами, но также от нейронов-соседей, от сигналов, которые приходят от них, каких-то молекул и пр. Работа генов, по-видимому, такому влиянию среды вовсе не мешает. Другая примечательная новость про нейроны – что они общаются по трубкам: между ними есть соединения в виде коротких нанотрубок, по которым от одного нейрона к другому могут перетекать ионы, белки и целые клеточные органеллы.
Микрофотография нейронов, у которых отростки и телка клеток окрашены синим и красным, а дендритные нанотрубки – зелёным. (Фото: Minhyeok Chang et al., Science, 2025)
Про нейромедиатор дофамин обычно говорят, что он помогает чувствовать удовольствие от награды, точнее, помогает создавать предвкушение награды, тем самым стимулируя мотивацию к тем или иным действиям. Но дофамин занят и другой работой. В частности, он участвует в агрессивном поведении, хотя тут есть свои особенности. Дофамин помогает самцу стать опытным бойцом, но впоследствии, когда мозг уже научился конфликтовать, агрессивные дофаминовые всплески в самцовом мозге становятся всё слабее. Кроме того, дофамин нужен нейронным цепям, которые обслуживают чувство страха. Как показывают исследования, он нужен и тем нейронам, которые помогают запомнить какой-то конкретный страх, и тем нейронам, которые помогают забыть о нём. И раз речь зашла о памяти и обучении, стоит вспомнить исследование, в котором в мозге нашли нейроны памяти о сладком и нейроны памяти о жирном – это разные нейроны, и ни на какую другую память они не влияют. Ещё мы узнали, что память о прошлом холоде заставляет мозг включать дополнительный обогрев, даже если теперь в этом нет никакой нужды. Если говорить о «более сознательной» памяти, то тут возможно обучение без цели. Если, например, просто блуждать по какому-нибудь ландшафту, который нет нужды запоминать, это будет стимулировать нейронную активность, подобную той, которая возникает при целенаправленном изучении местности; причём такое бесцельное изучение окружающего мира помогает мозгу лучше справляться с будущими задачами.
Ориентироваться на местности нам помогают нейроны двух видов – нейроны-картографы и нейроны решётки. Про первые мы писали, что они меняются в работе над одной и той же картой местности, или можно сказать, что память о месте блуждает между нейронами. Кроме того, нейроны-картографы заранее начинают реагировать на ландшафт, до которого индивидууму ещё предстоит добраться. Что до нейронов решётки, которые служат разметкой территории, то их разметка меняется в зависимости от жизненного контекста.
Память есть кратковременная и долговременная; считается, что кратковременная переходит в долговременную во сне. Однако даже свежая информация, с которой работает мозг, всё равно как-то отличается по времени: что-то мы увидели сегодня, что-то вчера, что-то позавчера и т. д. Не вся она с первого же раза оказывается в долговременной памяти. В то же время наши сегодняшние воспоминания не затирают вчерашние. Оказалось, что спящий мозг работает с разной информацией в разное время, не позволяя разновременным воспоминаниям смешиваться и мешать друг другу. И раз уж речь зашла о сне, напомним, что от быстрого и медленного сна мозг просыпается по-разному, что мусороуборочная глимфатическая система мозга работает и во сне, и в бодрствовании, но с разной интенсивностью, и что у людей нашли ещё одну мутацию, с которой спят меньше обычного.
(Фото: ling hua / Unsplash.com)
Про мозг в целом мы рассказывали, что когда ему нужно много энергии, он ест оболочку собственных нейронов (и да – речь в данном случае о человеческом мозге), что он вообще готов брать энергию не только из углеводов, но и из жиров, что мозговая карта тела даже спустя несколько лет после ампутации остаётся прежней, что один и тот же цвет мозг разных людей обрабатывает одинаково, а вот для обезболивания разных частей тела он использует разные нейронные пути. Отдельная большая область исследований – это нейробиологические основы языковых способностей. Тут мы узнали, что мозг привыкает к иностранному языку до рождения и что с искусственными языками, за исключением языков программирования, мозг работает так же, как с естественными. Ещё можно добавить, что среди генов, которые влияют на речевые способности, появился новенький, и что волнистые попугайчики поют, как люди – в том смысле, что нейроны попугайчиков, управляющие голосом, допускают такую же пластичность в кодировании звуков, что и нейроны людей.
Психологические исследования сейчас всё чаще подкрепляются нейробиологическими экспериментами, как, например, в статье, посвящённой внутригрупповой общности и межгрупповой неприязни. Участников эксперимента разбивали на группы, и эти группы должны были играть в экономические игры; одновременно им вводили препараты, которые усиливали кортизольные или норадреналиновые сигналы. Оказалось, что если у человека усиливали кортизольные сигналы, он начинал чаще играть в пользу своей группы в целом, а если усиливали норадреналиновые сигналы, то он начинал чаще играть против других групп. То есть повышенная активность кортизола усиливает чувство общности со своими, а повышенная активность норадреналина усиливает неприязнь к чужим, причём эта неприязнь находит выход даже в ущерб себе.
Из чисто психологических работ можно вспомнить исследование о том, что смартфоны почти не влияют на настроение людей старше 18 лет; ещё одно исследование, тоже о гаджетах – что у пожилых людей, которые ими активно пользуются, меньше риск когнитивных проблем; и исследование об иллюзиях – что их восприятие зависит о культуры (правда, эта работа пока что пребывает в неотрецензированном препринтном виде). В середине декабря в журнале Emotion появилось сообщение о роботизированном психологическом эксперименте по передаче страха – в нём использовали пушистого робота, который имитировал учащённое дыхание, как если бы он чего-то испугался. А в начале осени мы писали о масштабном социально-психиатрическом исследовании: его авторы, используя данные более чем 14,8 млн человек, пришли к выводу, что психические расстройства живут парами – или, говоря иначе, люди с психическими проблемами с большей вероятностью оказываются в паре с теми, у кого тоже есть расстройства психики.
(Иллюстрация: Steve Jurvetson / Flickr.com)
От человеческого мозга в настоящем времени перейдём к костям во времени прошедшем, то есть к палеонтологии и палеогенетике. В уходящем году чрезвычайно повезло исследователям, занимающимся денисовским человеком: его останки пополнились челюстью с Тайваня и целым черепом, который несколько лет пролежал в Хэюэйском геологическом университете. Генетические исследования говорят о том, что геном современных людей восходит к двум предковым популяциям, которые воссоединились после долгой разлуки незадолго до появления Homo sapiens. Это выяснили при анализе ДНК современных людей, так что, строго говоря, тут речь не о палеогенетическом, а просто о генетическом исследовании. Что до палеогенетики, то тут можно напомнить о мутации против ВИЧ, которая возникла у жителей черноморских степей около 7000 лет до н. э., о расшифрованном геноме древнего египтянина и о чуме в доисторических аркаимских овцах – от этих овец, скорее всего, чумная палочка и перешла к людям. В октябре мы писали о статье, в которой на материале палеогенетических и молекулярно-биологических исследований выдвигалась гипотеза, что эволюционное развитие мозга у человека происходило в том числе благодаря гену, который помогает справляться с повышенным содержанием свинца в окружающей среде.
От древних людей – к древним животным. В костях степного мамонта нашли бактериальную ДНК возрастом более миллиона лет, а в зубной эмали древних носорогов сохранились миллионолетние куски белков, прояснившие эволюцию этих носорогов; гигантские травоядные динозавры из группы зауропод были не слишком разборчивы в еде, которую к тому же глотали практически не жуя, а двуногие динозавры тероподы могли ходить намного медленнее, чем считалось до сих пор – это исследование проводили на современных птицах. Стоит упомянуть и про новые остатки археоптерикса, которые выглядят лучше прежних, но непонятно, откуда они взялись. А из более близких к нам животных нужно сказать про домашних собак: те собаки, которые жили с человеком много тысяч лет назад, уже были разными, хотя это не значит, что современные породы сформировались в то время. Что до современных собак, то в их геноме, как оказалось, сохраняется определённая доля волчьей ДНК, хотя у разных пород её количество варьирует. Имеется в виду именно волчья ДНК, а не общая ДНК, характерная для всех псовых. Волк – опасный хищник, в особой дружелюбности к человеку его заподозрить трудно. Само собой предполагается, что в собаке волчьего должно быть по минимуму, а лучше, чтобы его вообще не было. Тем не менее, эволюция собак шла так, что даже у чихуахуа есть 0,2% ДНК волка.
(Фото: Rafaëlla Waasdorp / Unsplash.com)
Попутно стоит сказать про пару исследований, в которых эволюционные загадки пытались решить без каких-либо ископаемых остатков, только экспериментальными методами. И то сказать – если мы хотим узнать, как из одноклеточных организмов сформировались многоклеточные, никакие кости и древние отпечатки нам тут не помогут. Весной в Science была опубликована статья, в которой был описан эксперимент с археями: они переходили из одноклеточного состояния в многоклеточные кластеры – по крайней мере, когда на них в прямом смысле давили. А опыты со мхом помогли выявить один из генов, которые помогли растениям справиться с увеличившейся силой тяжести при выходе на сушу.
И, наконец, современные животные – их поведение, взаимоотношения друг с другом и в целом с окружающим миром. Про самые удивительные исследования в этой области мы расскажем в отдельном дайджесте, ну, а сейчас упомянем о том, что в него не вошло. Животные часто маскируются, либо чтобы незаметно подобраться к добыче, либо чтобы самому не стать добычей. Тут можно вспомнить птенцов колибри, которые притворяются гусеницами, гусениц, квартирующих у пауков и маскирующих себя объедками с паучьего стола, пауков, которые делают куклы, отвлекающие хищников, мушиных личинок, которые притворяются термитами, и каракатиц, сбивающих крабов с толку движущимися полосами на собственном теле. Если говорить о защитной маскировке, то известно, что имитация кого-то опасного не всегда бывает точной, и биологов давно занимал вопрос, как такое частичное сходство может работать. Летом мы рассказывали об одном исследовании, в котором эту загадку пытались решить – авторы работы пришли к выводу, что неточная мимикрия помогает защититься сразу от нескольких хищников, особенно если речь идёт о хищниках беспозвоночных.
Львиная доля «животных» исследований посвящена социальным отношениям между индивидуумами одного вида, отношениям самым разным, от брачных и дружеских до откровенно враждебных. А львиная доля этой львиной доли посвящена исследованиям приматов. Так, про бабуинов мы узнали, что их альфа-самцы теряют покой из-за самок – то есть их вожакам отравляют жизнь не столько нападки других самцов, сколько необходимость следить за самками; про павианов мы узнали, что их самки любят умелых самцов, но их любви хватает только до тех пор, пока от самца есть польза; про макак мы узнали, что их притягивают чужие ссоры, и объяснение этому простое – наблюдая за тем, как ссорятся их старые знакомые, макаки могут учиться тому, как самим не попадать в такие ситуации.
(Фото: Greg Gollin / Unsplash.com)
Про более близких к нам человекообразных обезьян мы узнали, что у горилл стабильные дружеские отношения не всегда сопутствуют крепкому здоровью и успехам в размножении, что по самосознанию гориллы равны шимпанзе (во всяком случае, если говорить о поведенческих экспериментах определённого вида); что обыкновенные шимпанзе в природе употребляют в среднем 14 грамм этанола в день и что они общаются с помощью камней и деревьев. Последняя работа интересна ещё и в том смысле, что она опровергает смелые рассуждения о культурных сооружениях у шимпанзе: кучи камней под деревьями авторы более старой статьи интерпретировали в духе археологических туров, или каирнов, тогда как эти кучи на деле представляют собой склад орудий для звукоизвлечения.
Но оставим в покое приматов и обратимся к другим животным, которые интересно себя ведут. Например, известные своей ядовитостью синекольчатые осьминоги используют яд в брачных целях: самец на время обездвиживает самку небольшим количеством яда, чтобы успеть её оплодотворить и удалиться – иначе есть риск, что самка его просто съест. Птички оляпки, которые живут по берегам шумных ручьёв и рек, общаются друг с другом, закрывая и открывая глаза, то есть они буквально перемигиваются между собой. Синегорлые ара ещё раз продемонстрировали выдающийся попугайский интеллект: они обучаются социальным взаимодействиям, в которых не используются предметы и в которых нет конкретной цели. Социальные пауки, как оказалось, меняют личность в зависимости от обстоятельств – что противоречит более ранним исследованиям, в которых предполагалось, что комплекс поведенческих черт, которые постоянно проявляются у индивидуума и отличают его от других, у этих пауков более-менее постоянен.Неожиданную психологическую пластичность продемонстрировали обычные лабораторные мыши, у которых жизнь на воле буквально меняет характер.
Ну, а совсем напоследок вспомни про гигантских лжевампиров, крупных летучих мышей из Южной Америки. Они моногамны, живут небольшими семейными группами и демонстрируют заботу о потомстве, крайне редкую среди летучих мышей: самка тщательно ухаживает за детёнышами, самец же носит еду всему семейству и часто закутывает их всех в свои крылья на время сна. Но их социальную жизнь до сих пор описывали лишь в самых общих чертах и с опорой на не всегда подтверждённые наблюдения. В этом году в PLoS One появилась статья, в которой описаны результаты многомесячных видеонаблюдений за семейством лжевампиров у них на дому, то есть в обширном древесном дупле – и оказалось, что лжевампиры вообще любят обниматься.
Гигантский лжевампир. (Фото: Matt Muir / Wikimedia)
