Думаю, не только я, но и многие придирчивые читатели журнала обратили внимание, что название заповедника звучит непривычно: Дарвинский. Этот вопрос — почему заповедник называется именно «Дарвинский»? — задаёт и корреспондент Наталия Лескова, которая ведёт беседу.
А. В. Кузнецов отвечает: «Отцы-основатели так назвали. <...> Есть Дарвиновский музей, и это соответствует правилам русского языка, а у нас — против правил. Потому что образование прилагательных от имён собственных иностранного происхождения должно производиться с использованием суффикса -ов. У меня когда-то было очень хорошее пособие для школьных учителей 1950—1960-х годов, там рекомендовалось учителям делать „Дарвинские площадки”…»*.
Получается, против правил писали и в методической литературе? Нужно разбираться.
Для начала зададимся вопросом: а есть ли единое правило образования прилагательных от имён собственных иностранного происхождения? Я искал информацию об этом в разных формулировках в интернете, в том числе на специализированных сайтах, и… ничего путного не нашёл. Похоже, какого-то общего правила нет (и не было). И это, пожалуй, закономерно.
Дело в том, что имена собственные иностранного происхождения — слишком широкий круг слов (в него входят и имена, и фамилии, и географические названия, и названия праздников, и клички животных, и т. д.), чтобы для него действовала единая модель словообразования. Я не специалист по дериватологии, однако, понимая общую механику функционирования русского языка, делаю такой вывод.
В нашем родном языке очень часто случается так, что одно и то же явление регулируется множеством частных правил, да ещё и с исключениями! Например, у нас четыре склонения (три привычных нам и адъективное) с подтипами, не считая разносклоняемых существительных, 16 словоизменительных классов глагола с несколькими исключениями (по академику А. А. Зализняку) и т. п.
Но общие рассуждения нужно подтверждать примерами, иначе в этом нет науки. Итак, проведём лингвистический эксперимент по образованию относительных прилагательных (по контексту статьи имелись в виду именно они) от иностранных имён собственных. Скажем, берём слово «Рим» — от него образуется прилагательное «римский». Не «*римовский».
Но Рим — город, давайте возьмём фамилию: предположу, что автор статьи имел в виду не все зарубежные имена собственные, а лишь иностранные фамилии и имена, просто не совсем верно распорядился термином. Возможно, биолога смутило слово «имена», имеющее в лингвистике довольно широкое грамматическое толкование, в отличие от обычной разговорной речи.
Остановимся на зарубежных фамилиях. Например, Бетховен. Смотрим в Национальном корпусе русского языка прилагательное «бетховеновский» — 0 (!) примеров. Ищем «бетховенский» — 207 примеров в 162 текстах, причём начиная с 1859 года. Мы видим словосочетание «бетховенская соната» в трёх текстах этого года, в том числе несколько раз — у И. С. Тургенева в «Дворянском гнезде».
Сузим круг наших поисков. Попробуем проследить образование относительных прилагательных от иностранных фамилий, оканчивающихся на безударный -ин. Сразу же посмотрим в Корпусе слова «дарвинский» и «дарвиновский». На первый случай есть 27 примеров в 22 текстах в 1877—2015 годах, а на второй — 285 примеров в 155 текстах в 1872—2022 годах.
Вспомним другие похожие фамилии. Поищем для них аналогичные примеры.
Интересный факт: -ов- не всегда считается в подобных случаях суффиксом. Например, известный лингвист А. Н. Тихонов полагал, что в похожих прилагательных это интерфикс, примыкающая к морфемам по функциям фонетическая прокладка. Но для простоты будем считать -ов- суффиксом, потому что этот термин более известен широкой аудитории.
Для анализа были взяты следующие фамилии нужного нам типа: Чаплин, Толкин, Карлин, Рёскин (также и в вариантах Раскин и Рескин), Кронин и Гершвин. Я образовал от них прилагательные с суффиксом -ов- и без такового и искал их в Корпусе, стараясь исключить ненужные примеры (по хронологическим и другим параметрам). Стоит сказать, что поиск Национального корпуса не всегда работает точно, поэтому обязательно следует всё проверять самому, вникая в контекст.
Итоги разысканий оказались такими: нашлись примеры лишь для первых трёх фамилий.
«Чаплинский» встречается очень часто (65 употреблений в 48 текстах начиная с 1930-х годов по 1999-й), вариант «чаплиновский» наблюдается реже (20 примеров в 16 текстах), зато всё время — с 1936 по 2001 год. Следовательно, эти варианты сосуществуют, но «более короткий» предпочтителен.
С Толкином картина обратная: запрос «толкиновский» даёт 23 примера в 10 текстах в 1997—2016 годах, а «толкинский» — лишь 1 пример в одном тексте 2013 года. Трудно сказать, что подвигает людей использовать -ов- в этом случае, возможно, так говорящие избегают каких-то ненужных ассоциаций.
«Карлин» подарил нам ещё более интересные факты: с -ов- ни одного примера, а без него целых два, в одном тексте 1833 года.
Несмотря на некоторые сложности поиска и анализа данных, можно сделать однозначный вывод: образования относительных прилагательных от иностранных фамилий, оканчивающихся на безударный -ин, исключительно с помощью суффикса -ов- не прослеживается.
При этом, справедливости ради, мы должны заключить, что есть тенденция к использованию -ов- при формировании подобных слов. Если посмотреть шире, на европейские фамилии в целом, то от них относительные прилагательные часто образуются с этим суффиксом: «вангоговский» (13 примеров в 10 текстах с 1978 года), «шопеновский» (121/102/1859), «рембрандтовский» (86/68/1833), «мюллеровский» (12/7/1899) и т. д.
В общем, применительно к Дарвину мы можем говорить о конкуренции двух близких словообразовательных моделей, причём с самого начала, с 1870-х годов. Поиск по Национальному корпусу показал, что в случае со знаменитым биологом это так: выражения типа «дарвинская теория» появляются ещё в последней трети XIX века.
Особо отметим, что название известного биологического музея однозначно будет с -ов-: «Государственный Дарвиновский музей». Тут разночтений нет. На сайте написано именно так. А вот заповедник в Ярославской области — стопроцентно «Дарвинский». Живая иллюстрация борьбы словообразовательных моделей.
В случае же с городом Дарвин всё более чем ясно: образуемое от него прилагательное «дарвинский» зафиксировано в «Русском орфографическом словаре» Российской академии наук (РОС РАН). Любопытно, что от фамилии учёного в нём требуют построения прилагательного «дарвиновский», для современности нормативно именно так. Но название заповедника появилось давно, когда не было ни РАН, ни её РОС, а потому новое правило к этому слову неприменимо. Тем более что «Дарвинский» закреплено на сайте организации и в документах, которые уже не будут переписывать.
В завершение хочу высказать свои соображения по нашему непростому вопросу. Думаю, что название заповедника выбирали люди, не являющиеся специалистами по русскому адъективному словообразованию, а потому они не задумывались над тем, как было бы правильнее — с суффиксом -ов- или без него. А ещё рискну предположить, что основатели «живого сердца Рыбинского водохранилища» считали Дарвина своим, близким им по духу и суждениям человеком (в СССР английского учёного уважали), а потому неосознанно приравняли его фамилию к похожим русским (Пушкин, Калинин, Кулибин, Воронин и т. п.). От них, как мы знаем, относительные прилагательные образуются без суффикса -ов-: «пушкинский», «калининский»… Вот и «дарвинский» — по аналогии — получился. Закон аналогии — вообще один из важнейших в языке.
Итак, мы можем смело сказать — загадку Дарвинского заповедника мы разгадали. И в пособиях для учителей тоже писали вполне правильно.
Комментарии к статье
* Кузнецов А. Жизнь по 102-й горизонтали. — «Наука и жизнь» № 3, 2024 г., стр. 16—17.
