Вирусы хорошие, вирусы плохие и… сосиски
Одиннадцать лет назад в Новосибирском государственном университете появилась новая лаборатория бионанотехнологий, микробиологии и вирусологии, которую возглавил доктор биологических наук Сергей Нетёсов, профессор, тогда член-корреспондент, а с прошлого года — академик РАН. В рамках пресс-тура, проводимого программами «Десятилетие науки и технологий» и «Наука и университеты», мы побывали в Новосибирске и спросили у Сергея Викторовича о том, что изучают в его лаборатории, как за последнее время эволюционировал коронавирус и что не так с продуктами из магазина.
— Сергей Викторович, с какой целью была создана эта лаборатория?
— Мы сначала организовали эту лабораторию для выполнения небольшого проекта по молекулярной биологии некоторых кишечных вирусов. Потом она была объединена с лабораторией, созданной в рамках мегагранта совместно с известным молекулярным биологом Петром Чумаковым. Пётр Михайлович занимается сейчас энтеровирусами, с помощью которых можно лечить рак. Нас же интересует, как можно использовать аденовирусы для борьбы с самыми разными заболеваниями.
— Какие именно вирусы вы исследуете?
— Постановка вопроса для моей лаборатории не совсем верная. Дело в том, что мы все вирусы не исследуем, а пытаемся разработать лечебные и профилактические препараты на основе непатогенных или слабопатогенных для людей аденовирусов. Эти препараты в перспективе помогут лечить онкозаболевания и могут стать новыми вакцинами против некоторых вирусных инфекций.
В частности, в Китайской Народной Республике с помощью двух специально модифицированных онколитических аденовирусов с середины 2000-х годов пролечили уже более 35 тысяч онкобольных. Не всем это помогло, но часть пациентов удалось вылечить, и это большой успех.
В США восемь лет назад разрешён к применению модифицированный генно-инженерными методами вирус герпеса для лечения меланомы, применение которого минимум в пять раз эффективнее использования других методов для лечения этого вида рака. Хотя и здесь эффективность пока далека от 100%. Но без него эффективность традиционных методов менее 3%.
— Каковы результаты вашей работы?
— Один из наших первых препаратов запатентован, и его сейчас изучают в рамках доклинических испытаний на животных в качестве противоракового препарата в одном из специализированных институтов Федерального медико-биологического агентства.
— Какое оборудование вы используете?
— В нашей лаборатории несколько десятков единиц оборудования, которое типично для молекулярно-биологических лабораторий. Кроме того, лаборатория оборудована в соответствии с российскими и международными требованиями по биобезопасности для молекулярно-биологических исследований, и эта лаборатория — первая такого типа в Новосибирском университете. Скоро их будет больше, потому что в нашем университете строится новый корпус.
— Когда бушевала пандемия коронавируса, вы были одним из самых активно комментирующих эту проблему учёных. Правда ли, что мы можем больше не бояться этой инфекции?
— Вирусы — зловредные создания. Однажды появившись, они так просто с нашего горизонта не исчезают. РНК-вирусы, к которым относится и коронавирус, имеют весьма специфическое природное свойство: РНК-полимераза, которая размножает геном, делает ошибки. За счёт этих ошибок возникает как множество нежизнеспособных вариантов, так и варианты, которые лучше распространяются в человеческой популяции и способны в некоторой степени преодолевать иммунитет, возникший на предыдущие варианты вируса. Поэтому эволюция коронавируса идёт от меньшего репродуктивного числа к большему. Сейчас оно почти достигло своего максимума — больше четырёх оно обычно не бывает. Репродуктивное число — это среднее число особей, которым передаёт инфекцию заболевшая особь, и оно является важным, эпидемиологически значимым показателем. Наибольшее репродуктивное число у вируса кори: около 14. Именно поэтому для предотвращения эпидемий, вызванных вирусом кори, надо вакцинировать более 97% населения.
— Но ведь у переболевших достаточно долго сохраняется иммунитет к этой инфекции?
— Да, и это облегчает течение последующих заболеваний этим же вирусом или вообще избавляет человека от поражения им. Но нынешний коронавирус постепенно эволюционирует, меняется, поэтому многие люди переболели им не один раз. Я вот, например, переболел трижды, правда, все три раза весьма легко. И в будущем меня может заразить только тот вариант, который немножко изменён. Такие новые варианты появляются: нынешний Эрис частично преодолевает иммунитет к исходному Омикрону.
Но когда человек болеет тяжело, а такое по-прежнему случается, его изолируют. Иначе говоря, врачи волей-неволей изолируют самые патогенные варианты вируса. Поэтому отбор идёт в сторону менее патогенных и быстрее распространяющихся вариантов вируса.
— Говорят, уже в середине сентября нас накроет новая волна коронавируса. Что думаете по этому поводу?
— В Европе уже сейчас идёт повышение заболеваемости, в разных странах от 30 до 80 процентов. Это много. Люди продолжают болеть, а некоторые умирают. Вирус выполняет селективную функцию — выбивает слабых, то есть людей пожилых, с диабетом, онкобольных, ВИЧ-инфицированных, с пересаженными органами, с серьёзными хроническими заболеваниями и так далее. Если посмотреть по всему миру, то наибольшая смертность именно у этой категории больных. Получается, что вирус «фильтрует» нашу популяцию. Это, может, и хорошо с точки зрения эволюции человека, но плохо с точки зрения таких, как я: людей в возрасте и хронически больных. Нам надо укреплять здоровье, если хотим ещё пожить. А мы, конечно, хотим.
— Что конкретно нужно делать, чтобы укрепить здоровье?
— Нужно вести здоровый и активный образ жизни, но людям из групп риска при этом защищаться, то есть носить маски или прозрачные экраны в общественных местах. Обязательно вакцинироваться. Уже разработана новая вакцина — «Спутник» на основе Омикрона, но её пока не разрешили для массового применения. В странах ЕС и США аналогичная мРНК-вакцина против Омикрона применяется ещё с сентября прошлого года. Надо и нам поспешить.
Но если вы уже переболели Омикроном, то вакцинироваться от него вам не обязательно. Я тоже им переболел, поэтому подожду следующей вакцины. Фактически коронавирус перешёл в разряд быстро эволюционирующих вирусов типа гриппа, и вакцинироваться заново надо раз в два-три года.
— И от гриппа, и от коронавируса, и от пневмококка, а у вас в Сибири ещё и от клещевого энцефалита… Не будет ли это слишком высокой нагрузкой для иммунитета?
— Очень полезный вопрос! Вы должны понимать, что весь окружающий нас мир — это масса антигенов. Человек каждый день в своей жизни контактирует очень близко с самыми разными антигенами: это пыльца растений, фекалии птиц и животных, бытовая пыль, и все эти контакты — нагрузка на иммунитет. А большинство людей даже не представляет себе, сколько микроживотных живёт в вашей квартире. Они повсюду — на матрасах, на подушках. Они видны только в микроскоп, поэтому глазом вы их не замечаете, но они есть, и вы постоянно контактируете с их антигенами, но почему-то не считаете это нагрузкой на иммунитет. А домашние животные разве антигены не выделяют? Ещё как! И при этом вакцинацию люди за что-то крайне вредное считают, хотя антигены в вакцинах контролируемы, а антигены бытовые — никак нет!
А наше питание? Люди покупают, например, дешёвые сосиски и едят их. Но они же содержат, в том числе, белки, выделенные из сои, гороха, чечевицы, чтобы уменьшить количество используемого мяса. И это, конечно, касается не только сосисок, но и многих других компонент нашего рациона. Вот что реально создаёт нагрузку на иммунитет, по сравнению с которой вакцинация, которая спасает нас от тяжёлых инфекций — совершеннейший мизер.
— Вы не едите сосиски?
— Ем иногда, но сначала очень внимательно читаю состав. И прекрасно понимаю, что качественная еда дешёвой не может быть. Лучше купить сырое мясо и его сварить или приготовить как-то иначе, чем есть дешёвый продукт, на этикетке которого написано: «с добавлением мяса» или «содержит мясопродукты». К своему здоровью надо подходить осознанно, пользуясь объективными знаниями о продуктах, лекарствах и их составе — и тогда вам удастся своё здоровье сохранить надолго.
