В год пятидесятой годовщины образования Союза Советских Социалистических Республик, оглядываясь на путь, пройденный нашей страной, мы не можем не вспомнить битвы за свободу, и независимость нашей Родины. Среди них самой тяжкой была Великая Отечественная война, победа в которой была завоевана усилиями всех советских народов. В ожесточенных боях с фашизмом дружба народов СССР выдержала все испытания, и еще больше закалилась, и окрепла.
Письмо с фронта. Чудом сохранившееся дыхание далеких времен. «Гоним, гоним фрица! Бежит, едва догоняем!» - выцветшие строки на пожелтевшем треугольничке. На штемпеле полевой почты дата «11 июля 1944 г.» И дальше; «Враг удирает действительно с молниеносной быстротой, едва успеваем подхлестывать!»
Тогда, летом 1944 года, близилась к успешному завершению операция «Багратион». К концу июля Советская Армия полностью освободила Белоруссию, вступила в пределы дружественной Польши, гнала врага из прибалтийских республик, перешагнула Неман - «линию катастрофы», как справедливо окрестили последний – перед «фатерляндом» оборонительный рубеж фашисты, -, и все ближе, и ближе подходила к границам гитлеровской Германии.
1 августа страна салютовала войскам 3-го Белорусского фронта генерала армии И. Черняховского, освободившим Каунас. За этот город сражались три армии 5-я армия генерал-полковника Н. Крылова, 39-я армия генерал-лейтенанта И. Людникова и 33-я армия генерал-лейтенанта С. Морозова. Пока действующая в центре 5-я армия вела жестокие бои на восточных окраинах Каунаса, наши фланговые группировки пробивались дальше на запад - к германской границе. Наиболее успешно наступали действующие с юга соединения 33-й армии. Уже к исходу 1 августа части 157-й, и 344-й стрелковых дивизий 62-го стрелкового корпуса 33-й армии завязали тяжелые бои за город Вилкавишкис, который находился в 18 километрах от государственной границы с Германией. Передовые подразделения 344-й дивизии продвинулись еще дальше и вышли к узкой, и неглубокой, сплошь заросшей камышом речушке Шеймена. С наблюдательных пунктов мы уже смотрели на колышащиеся в голубом мареве черепичные крыши немецких городков. Именно здесь война впервые подошла к самому логову врага.
Но чем ближе мы подходили к границе, тем все более упорным и отчаянным становилось сопротивление гитлеровцев. Враг цеплялся за каждый рубеж, беспрерывно бомбил нас с воздуха, торопливо стягивал со всех концов рейха, и непрерывно бросал в бой против нас все новые резервы, в том числе и отборные соединения - танковую дивизию СС «Великая Германия». Карта, найденная тогда у одного убитого немецкого танкиста, раскрыла секрет отчаянного натиска. Стрелки, нарисованные красным карандашом на этой карте, показывали направление главного удара, и его цель вернуть себе проигранный рубеж, прикрывающий подступы к Восточной Пруссии. Ведь от Вилкавишкиса шел прямой путь к границе!
Измученные тяжелыми боями войска 33-й армии получили приказ перейти к временной жесткой обороне и перегруппировать силы для последующего выхода на государственную границу с Германией. Вот документ, который характеризует обстановку, сложившуюся на острие Вилкавишкиского выступа:
«БОЕВОЕ РАСПОРЯЖЕНИЕ ШТАБА АРТИЛЛЕРИИ 33 А
2.8.44 21.15 карта 50 000
1. Армия временно переходит к обороне с задачей перегруппировки сил.
а) 62 ск. обороняет рубеж Рудзе, Ауга-лай, Шельвы, Вилкавишкис.
2. 142 артбригада двумя дивизионами составляет армейскую группу, оставшись на прежних боевых порядках, держать связь одному дивизиону с 344 сд, и одному дивизиону - 157 сд.
Ответственная огневая полоса справа - граница армии, слева - Метскобудзе - Зодени.
КА 33 А генерал-лейтенант артиллерии
БОДРОВ, НШ АА полковник ЯБЛОЧКИН»
(Архив МО, ф. 2514, оп. 19549 с., д. 1, л. 143).
Наша 142-я армейская пушечная артиллерийская Верхнеднепровская Краснознаменная, орденов Суворова, и Богдана Хмельницкого бригада к вечеру 1 августа заняла позиции в районе Дворкеле, Обшруты, Векеротышки. Наблюдательные пункты были выдвинуты на рубеж Вилкавишкис, и несколько севернее. Минимальное расстояние от огневых позиций до ближайшего участка границы в районе города Ширвиндт составляло 22 километра. Предельная же дальность стрельбы 152-миллиметровых гаубиц-пушек бригады была немногим более 17 километров. Не достать! Но, как нам хотелось открыть огонь по территории врага!
И тогда солдаты попросили командира бригады полковника В. Ершова, впоследствии ставшего Героем Советского Союза, обратиться к командующему артиллерией армии генерал-лейтенанту В. Бодрову с просьбой разрешить выдвинуть вперед хотя бы одно орудие, и обстрелять «логово зверя». Шаг был, конечно, довольно рискованным. Ведь надо было установить под носом у противника восьми тонное орудие, подвезти снаряды. И не только установить орудие, но, и вести огонь! Приходилось учитывать, и то, что фронт тогда еще не стабилизировался.
К вечеру следующего дня, 2 августа, генерал Бодров отдал распоряжение полковнику Ершову организовать, и провести первый в истории Великой Отечественной войны артиллерийский удар по гитлеровской Германии.
Каждый воин нашей бригады хотел участвовать в этом почетном задании. Но из тридцати шести орудийных расчетов надо было выбрать один - самый достойный. Выбор пал на расчет сержанта Якова Ивановича Никифорова, коммуниста, рабочего стеклозавода имени Дзержинского из Гусь-Хрустального. На счету его орудия № 3922 числилось немало боевых дел. Орудие начало свой долгий, и трудный путь из-под Тулы, участвовало в боях на подступах к столице зимой 41-го, оставило позади Днепр, и Неман, и вышло к германской границе. Выполнить почетное задание не помешало, и то, что только день назад в бою под Пограндами орудие было сильно повреждено. Однако умелые пушкари, и в первую очередь орудийный мастер ефрейтор В. Конышев, за короткий срок отремонтировали орудие, догнали свою батарею -, и второе снова в строю, громит врага.
В 18.30 командир бригады вызвал к телефону находящегося на своем наблюдательном пункте на северной окраине Вилкавишкиса командира первого дивизиона капитана П. Пелипаса. Капитан выслушал приказ комбрига - приказ Родины выбрать временную огневую позицию с учетом возможности обстрела города Ширвиндта, и с наступлением темноты вывезти туда орудие, и снаряды. Полковник предупредил, что на позицию приедет сам. Район огневой позиции указал по карте.
Светлого времени оставалось в обрез. Пелипас через начальника штаба капитана Л. Гриценко, и старшего офицера батареи старшего лейтенанта В. Соколова отдал распоряжение о выдвижении орудия. А сам вместе с лейтенантом С. Карманцевым отправился в указанный комбригом район. Когда офицеры подошли к покинутому хозяевами хутору, за которым намечалось установить орудие, автоматная очередь заставила их выполнять дальнейшую работу по выбору позиции ползком. Наконец, в низкорослом кустарнике за хутором капитан забил колышек, а на карте поставил кружок - здесь будет ночью стоять орудие. Подготовил исходные данные для стрельбы. 17 километров! Придется вести огонь на полном заряде. Правила стрельбы разрешают это только в крайнем случае. Но ведь это именно тот случай!
Уже темнело, когда офицеры вышли на дорогу. Подъехал полковник. Осмотрел позицию, проверил подготовку исходных данных, и утвердил решение капитана. Медленно, почти бесшумно - на выхлопных трубах тягачей специально изготовленные водителем старшим сержантом Ф. Ульяшкиным глушители-искрогасители - командир огневого взвода лейтенант М. Кузнецов привел орудие. «По Гитлеру прямой наводкой стрелять приехали», - пошутил обычно молчаливый наводчик И. Поздняков.
Быстро, и бесшумно тяжелое орудие было приведено в боевое положение. Тягачи не отгоняли, моторы продолжали работать на малых оборотах.
В 22 часа все было готово. На наблюдательном пункте у стереотрубы находился командир первой батареи М. Ермилов.
- А куда укроете людей? - спросил полковник Ершов, вспоминает Пелипас. - Ведь стреляем на полном заряде. Может не выдержать ствол.
Расчет укрыть было негде.
- Разрешите, я один «разогрею» ствол, - попросил капитан, -, а вы пока побудьте у дороги.
- Хорошо.
Пелипас подошел к орудию. Еще раз все проверил и. дернул за шнур. Грянул выстрел. Все подбежали к орудию. Вот, как вспоминает этот незабываемый момент лейтенант М. Кузнецов.
- Подошел полковник в накинутой на плечи плащ-палатке. Г. Афанасьев открывает замок, Б. Багаутдинов забрасывает снаряд, затем гильзу с зарядом. Замок закрыт. Орудие снова готово к стрельбе. И. Поздняков берет шнур и, взглянув на комбрига, передает его полковнику. Тот перешагивает через станину, снимает фуражку, берет шнур в руку и, обернувшись к стоящим артиллеристам, вполголоса, но твердо, торжественно командует «За Родину, за Сталина, по проклятой фашистской Германии - огонь!» Он дернул шнур. Раздался оглушительный выстрел, нарушивший тишину лунной ночи. Война вернулась туда, откуда она пришла!
«За Минск», «За Каунас», «От Турусова», «От Андреева», «От Веневцева», «От Казакова», «От Лузьянова» - посылая снаряд за снарядом, писали на них бойцы. Наконец, на земле врага разорвался последний, тридцатый снаряд. Гитлеровцы, как будто оцепенели. Опомнились они, лишь, когда дерзкое орудие оставило позицию. Фашистские снаряды, и бомбы буквально перепахали пустое место, где только, что стояло орудие смельчаков. Прославленный, ставший сержантским расчет орудия № 3922 продолжал потом бить врага на границе, под Варшавой, на Одере и, сделав под Берлином последний, 4 900-й выстрел, закончил свой путь на Эльбе.
После победы, 30 мая 1945 года, в день годовщины своей орденоносной бригады, ершовцы прощались с легендарным орудием. Его было решено направить на вечное хранение в Артиллерийский музей. Вся бригада и многочисленные гости собрались в живописном фольварке близ Люккау. На специальной площадке стояла именинница-пушка. Выглядела она празднично. Ее гордо поднятый ствол украшали красные звезды - счет славных боевых дел. Среди звезд начертано имя главного организатора первого выстрела - полковника Ершова. Рядом развевалось наше боевое знамя. А сержантский расчет во главе со сменившим павшего на Одере старшину Никифорова старшим сержантом Конышевым выстроился на эстраде. Много услышали тогда герои добрых, и горячих слов. Вспомнили и о том, как в грозном июле 41-го рождалась бригада. Вспомнили ее первых солдат - тружеников Брянщины, первых офицеров - преподавателей Артиллерийской академии, и курсантов Харьковского артучилища, первого командира Харука. Вспомнили и горькие дни отступления, как по решению Военного Совета 50-й армии взрывали матчасть, чтобы она не досталась врагу, как в декабре 41-го получали новую матчасть, в том числе, и орудие № 3922, как погнали фашистов от стен Москвы.
А потом генерал Бодров под звуки оркестра и наши дружные аплодисменты поднялся на эстраду, объявил о награждении командира орудия Конышева, и бессменного наводчика Позднякова орденами Красного Знамени, а всех остальных бойцов расчета - орденами Отечественной войны II степени, поднес каждому «боевые сто граммов» и расцеловал награжденных.
Но. не суждено было тогда пойти на славный, и заслуженный отдых орудию-ветерану. Слишком много, видно, новых, мирных забот появилось тогда у уставших от долгих лет войны людей. Гаубица до музея не дошла, а след ее затерялся.
Сказалось, наверное, и то, что к тому времени орудие порядком осиротело погиб его командир, был переведен из бригады командир первой батареи старший лейтенант Ермилов, уехали в академию Пелипас, и начальник штаба бригады, подполковник Стольников. За несколько дней до конца войны уехал от нас громить японских самураев Герой Советского Союза полковник Ершов. Короче говоря, не осталось в бригаде главных героев первого выстрела. Да и сама 142-я бригада, как, впрочем, и вся 33-я армия, была вскоре расформирована.
Много времени и сил потребовалось для того, чтобы открыть эту забытую страницу летописи великой битвы. Только недавно удалось наконец воскресить обстоятельства исторического выстрела, найти многих из его участников, и само орудие. Тридцать лет верой и правдой прослужившее в строю орудие № 3922 заняло по праву принадлежащее ему уже четверть века достойное место среди боевых реликвий советской воинской славы!
Послесловие
Среди бойцов, и командиров, присутствовавших 30 мая 1945 года на митинге в деревушке Гёрен близ Люккау, находился и автор воспоминаний о первом выстреле по фашистской Германии Виктор Константинович Рыков, бывший в то время начальником разведки 3-го дивизиона 142-й артбригады 33-й армии. Вместе с однополчанами провожал он прославленное орудие на вечное хранение в Ленинградский военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск, и войск связи.
После войны, как уже говорилось, 33-ю армию, и в том числе 142-ю артбригаду, расформировали, и людей - очевидцев событий, о которых шла речь, - судьба разбросала по всей нашей стране. Мирные заботы заслонили собой прошлое.
В Ленинград Рыков попал только через пять лет - в пятидесятом, и то проездом. В музей решил сходить обязательно - навестить «свою» пушку. Каково же было его удивление, когда он ее там не нашел. Еще раз обошел всю экспозицию - да, пушки № 3922 не было. Тогда Рыков обратился в дирекцию музея, рассказал, кто он такой, и, что ищет. Проверили запасник музея, подняли документы, и в конце концов выяснилось, что пушка под таким номером не поступала. Однако эта история заинтересовала работников музея. Рыкова попросили все подробно описать на бумаге, и пообещали начать розыски.
Прошло еще несколько лет. По делам службы Рыков опять попал в Ленинград и, как только выдалась свободная минута, поспешил в артиллерийский музей. Увы! Пушки там по-прежнему не было. Начальство в музее к тому времени сменилось, и история с пропавшей пушкой уже позабылась. И опять Рыков рассказывал все сначала, его рассказом опять заинтересовались, и опять обещали начать розыски. Но с конца войны прошло уже немало лет, и надежд на то, что пушку удастся разыскать, становилось все меньше, и меньше.
Минуло более чем пятнадцать лет со времени второй поездки в Ленинград. Приближалась 25-я годовщина Победы над фашистской Германией. Вся страна готовилась отметить этот праздник. Как-то в одном из номеров «Правды». Рыков прочитал обращение к очевидцам событий военных лет с призывом поделиться воспоминаниями о наиболее ярких, и героических эпизодах, сохранившихся в их памяти. Рыков написал в «Правду» письмо, и получил приглашение зайти в редакцию. В «Правде» к его рассказу отнеслись с интересом, и сочувствием, без скептицизма, с которым нередко приходилось сталкиваться. И тем не менее Рыков понимал, что нужно было найти очевидцев или хотя бы, какие-нибудь документы, подтверждающие его рассказ. В редакции Рыкову помогли связаться с Главным управлением кадров, и архивом Министерства обороны СССР. Поискам сопутствовала удача. В хранилище Главного управления кадров офицер - работник управления подвел Рыкова к шкафам с карточками личного состава. И вот бывший командир разведки держит в руках карточки однополчан. Полузабытые имена, и лица проходят перед ним. Живые, и мертвые. Частица каждого из них сохранилась в этих документах. Рыков отобрал несколько карточек, в том числе, и карточку Ершова.
В Подольске, в архиве Министерства обороны, удалось найти политдонесение от 3 августа 1944 года об обстреле города Ширвиндта. Вот отрывок из него «Выпущено 30 снарядов - это первые наши снаряды по городу фашистской Германии. Руководили стрельбой комбриг полковник Ершов, и врио командира 1-го дивизиона капитан Пелипас.» Там же было другое донесение - отчет о боевой деятельности 142-й артбригады за период августовских боев у границ Восточной Пруссии, в котором также описывался этот эпизод.
Потом Рыков разыскал Пелипаса. Вместе они нашли еще нескольких ветеранов - участников боев у границ Восточной Пруссии. Так была восстановлена в памяти нашего народа еще одна славная страница летописи боев Великой Отечественной войны. Однако на этом истории не суждено было окончиться. Сделана была только половина дела. Пушка по-прежнему не была найдена.
В конце 1970 года в «Правде» была опубликована небольшая заметка, в которой описывался боевой эпизод, о котором идет речь, и приводился номер орудия. На заметку В. Рыкову скоро пришло письмо. Автор его, майор Скачков, писал, что пушка, о которой говорится в заметке, находится в их части. После окончания войны она была в ремонте, а много позже попала к ним. Истории ее никто не знал, а звезды, и надпись на стволе были закрашены.
Рыков немедленно выехал в эту воинскую часть. Встретили его тепло. Рассказ о боевом пути, и исторических залпах августовской ночи сорок четвертого слушали затаив дыхание. Дальше все пошло, как в хорошей истории со счастливым концом. Остается только добавить, что к 9 мая 1971 года орудие № 3922 уже было установлено в Центральном музее Вооруженных Сил СССР.
И еще одно дополнение к этой истории. На пути поисков Рыкову встретилось немало людей, которые отнеслись с пониманием к его стремлению найти орудие, и помогли ему в этом. Едва ли сумел бы он достичь успеха в одиночку. Среди этих людей - журналист Б. Котельников из «Правды», полковник В. Рыков (однофамилец) из Главного управления кадров МО СССР, майор Б. Скачков из воинской части, где находилось орудие, работник Центрального музея Вооруженных Сил СССР Н. Ваулин, и многие другие советские люди, принявшие участие в поисках исторического орудия.
