Обычно избегал ходить этой тропой и Феорл, но идти по ней всяко короче, давать крюк в десяток миль не хотелось, овца захворала, пришлось отправиться к коновалу Айлею за помощью.
И в этот раз обрадовался Феорл, что есть живая душа в тёмном Густом лесу, что можно будет немного погреться у костра. Ещё раз утешился сердцем, услышав звонкий смех. Смеялась юная дева, а ей отвечали голоса — ясные, способные свежестью поспорить с прохладой реки, а силою — с морем, что плещется у основания гор в заливе Фёрт-оф-Форт.
Остановившись у дуба, Феорл смог рассмотреть тех, кто стоял у костра на поляне. И обомлел! Лунным светом горели на поляне цветы, точно выкованные из серебра. А ещё неведомой рукой на узловатых ветвях были развешены фонари: ажурные, тонкой ковки. Они сияли пламенем, дышали огнём, словно внутри каждого из них сидел карликовый дракон. И понял он, что незнакомцы вели речь на неведомом языке.
Три девы и три юных отрока танцевали у костра. А ещё одна дева, чуть старше, сидела на троне из ветвей и смотрела.
Вздрогнул Феорл, похолодел, ибо понял, куда его занесла нелёгкая.
— Что ж, могу вас порадовать, — произнесла дева на троне. — Все получили зачёт. Однако довольно вести речи на языке, который ещё не родился. Проверим, как хорошо вы овладели тем, на котором говорят те, кого мы решили навестить в этом году.
Танцующие, не сбившись с ритма, запели, и узнал Феорл — родные напевы.
Дева, прислушиваясь к балладе, поправляла слова и ворошила угли в костре тлеющей веткой. Было заметно, что язык Феорла для них не родной, но всё же он хорошо понимал их.
— Вот что, ребята, — с улыбкой молвила Королева эльфов. — А сможете ли вы сами сочинить стихи на этом дивном, забытом языке?..
