— Что ещё особенного в Азовском море, кроме того, что это кузница кадров для всех морей?
— Оно было самым богатым в мире!
— Не может быть!
— На один квадратный километр площади — бесспорно! Обидно, что постепенно море теряло это лидерство. Особенно резко рыбные запасы снизились после войны. Надо было кормить народ, и рыбу брали в огромном количестве. Квотирование было введено позже, когда рыбы стало гораздо меньше. Бычка, если мне память не изменяет, ловили по 60—70 тысяч тонн. А ведь он — основная кормовая база для осетра. То есть уничтожались и осетровые, и их кормовая база… Рыбные запасы были подорваны, но это помогло избежать голода в стране. Ведь в то время животноводства практически не было, его нужно было воссоздавать, а коровы не один год растут… В Азовском море тогда ловили 320—340 тысяч тонн только ценной рыбы — это осетровые, лещ, судак, тарань, чехонь… А в конце 1970-х стало чувствоваться, что рыбы мало. Начали строить рыборазводные заводы, и это, конечно же, помогло восстановить запасы. В советское время всё-таки следили за отраслью, не давали ей погибнуть. В данном случае плановая система была полезной.
— А на Баренцевом море?
— Оно больше, поэтому, чтобы его обезрыбить, нужно сильно постараться. Генетический фонд рыб в Баренцевом море сохраняется. Нам повезло, что в 90-е годы был «провал». Плавбазы продали на металлолом, ловить стали мало. В общем, технические возможности добывающих судов резко сократились, и это благотворно сказалось на рыбных запасах. Таким образом, рыбные ресурсы на севере как бы «заморозились» — ресурсы остались такими же, какими были при Советском Союзе.
«Налево пойдёшь — музей найдёшь…»
Лучше всего на базу Южного научного центра, что находится в Кагальнике, смотреть с катера. Издалека хорошо виден весь комплекс, и становится понятным, почему всех гостей обязательно сюда привозят: оценивайте сами, сколь много и хорошо нам удалось сделать.
Обычно по приезде я выхожу на пирс.
Протока называется Свиное гирло. Название идёт из далёкого времени. А появилось из-за диких кабанов, которых в низовьях Дона было великое множество. Когда ветер с моря, то вода поднимается. Иногда на три метра и более. Остров погружался, и кабаны искали самое узкое место, чтобы перебраться на «большую землю», на спасительную сушу. «Гирло», то есть узкое горло, как раз здесь и было.
Оно осталось, а кабаны пропали. Перебили их люди с ружьями и винтовками. В годы войны и после неё били кабанов, чтобы прокормиться. А потом уже ради забавы. Вот и вывели почти всё огромное стадо, что кормилось в этой донской пойме. Редко, очень редко появляется несколько кабанов из зарослей, как бы напоминая, что их далёким предкам принадлежала эта переправа с острова на материк.
Но теперь здесь находится береговая база Южного научного центра. У причалов стоят исследовательские суда и катера. Отсюда учёные уходят в экспедиции по Чёрному и Азовскому морям, а иногда и на Каспий.
Здесь же находятся два здания, которые, на мой взгляд, символизируют диапазон исследований учёных Южного научного центра. Слева — музей. Основная экспозиция его посвящена донским казакам. Их истории, их быту, их очень нелёгкой жизни и судьбе. История донского казачества во многом неизвестна, и в ЮНЦ стараются стереть эти «белые пятна».
А в здании напротив — осетровая ферма. Именно она даёт надежду, что богатство Донского края — отменная рыба — восстановится.
Как известно, науку делают и ею занимаются фанатики — люди, бесконечно преданные новым идеям, проектам, мечтам.
Один из них — Иван Лобода, бессменный начальник базы, её истинный хозяин.
