Во время этих событий у наместника Альбиона, Светония Паулина, были иные заботы. Как пишет Тацит, Паулин решил «напасть на густонаселённый и служивший пристанищем для перебежчиков остров Мона и с этой целью строит плоскодонные корабли, не боящиеся мелководья и подводных камней. На них он и перевёз пехотинцев. Всадники же переправились, следуя по отмелям, а в более глубоких местах — плывя рядом с конями». На берег острова навстречу им вышли друиды — так назывались у кельтов жрецы и поэты, пользовавшиеся почитанием и уважением народа и племенной власти.
Даже римские историки (а только из их трудов мы черпаем информацию) не упоминают ни о каких бриттских войсках на Моне. Ни слова о копьях, мечах, пращах и луках — лишь о седовласых старцах, воздевавших руки и распевавших священные гимны, умоляя небо прийти на помощь, только о факелах в руках женщин. Так что «героическая» операция Паулина обернулась резнёй неспособных к вооружённому сопротивлению людей, уверенных, что сама святость места всегда будет служить им защитой. (Но ведь это лишь о тех, кто в святость места верит, а римляне, как мы понимаем, не верили.)
Тем не менее вся эта история с так называемым штурмом Моны, вырубкой священных рощ и строительством крепостей заняла немалое время. И тогда на смену погасшим факелам друидов в Южной Англии вспыхнуло пламя мятежа.
Взлёт и падение Боудикки
Королева пережила свой позор. Она скрылась вместе с дочерьми и повела тайные переговоры с племенными вождями, разом превратившись из проримски ориентированной королевы в яростную противницу империи. А поскольку слухи об убийствах мудрых друидов распространились по Британии мгновенно, семена мятежа падали на подготовленную почву.
Увлечь за собой все два с лишним десятка племён и племенных союзов Боудикке, разу-
меется, не удалось. Но к иценам примкнули и тринованты, и ганганы, и дуротриги, и многие другие. Униженной королеве удалось собрать более 200 000 человек (правда, мнения историков расходятся: кто утверждает — 230 000 человек, кто — 250 000, а кто называет и 280 000).
Первым делом вся эта мощь обрушилась на Камулодун. Здесь римские ветераны буквально выбрасывали британцев из домов, сгоняли с полей и считали их своими пленниками или рабами. Камулодун не был укреплён, даже не обнесён валом и рвом, а защищал его немногочисленный отряд, для усиления которого Кат Дециний прислал, как только возникли слухи о восстании, лишь около 200 ополченцев. Так что с чисто военной точки зрения взятие Камулодуна воинством Боудикки нельзя считать серьёзной победой. После двухдневной осады город пал в считанные часы, а римляне были перебиты поголовно.
Тактически — не Бог весть какое свершение. Но психологически разрушение римского города имело огромное значение. Войско Боудикки приросло новыми сторонниками. И начался поход на Лондиний — ненавистное средоточие римской фискальной власти.
Легат Квинт Петилий Цериал (в будущем он стал наместником Британии) решил, что с восставшими справится без особого труда, и не спеша отправился навстречу британцам. Армия Боудикки встретила легион на марше, на лесной дороге. Бритты обстреливали римлян из укрытий, почти не неся потерь, и случилось невероятное — им удалось перебить всю пехоту. Давно уже римляне не терпели столь жестоких поражений! Лишь Цериалу с конницей удалось обрести убежище в укреплённом лагере, а прокуратор Кат Дециний, устрашённый разгромом, бежал в Галлию. Бритты же продолжили движение к Лондинию.
