Глобализация: возможны ли новые империи?

Уважаемый Феликс, я собирался изложить некоторые впечатления от состоявшегося интервью в форме резюме, но Ваш вопрос избавил меня от этой необходимости. Сам я в Интернете не брожу, но мои ощущения совпадают с Вашими. Однако, по моему мнению, антиглобализм и антиамериканизм – это только симптомы, болезнь – глубже.

Мы живём в выдуманном мире. Юлия Латынина на «Эхе Москвы» приводила хороший пример глобализации: программист, сидя в Индии, работает на корпорацию со штаб-квартирой, допустим, в Гамбурге, и в результате его работы совершенствуется производство где-нибудь в Малайзии. Однако эта реальная глобализация не только никого у нас не волнует – она даже не является предметом обсуждения.

И если бы только это! Насколько я знаю, в последние полгода в разных концах страны произошёл целый ряд изуверских убийств маленьких детей. Страшнее детоубийства ничего представить невозможно, и для меня подобные ужасы, повторяющиеся снова и снова, – предвестник Апокалипсиса. Если мы – народ, нация, то мы должны только об этом сейчас думать и говорить. Между тем, телевидение если и упоминает о гибнущих детях, то в качестве обыденной уголовной хроники. Зато американская ПРО в Польше и Чехии, бесполезная для США, и ничем не угрожающая нам, не сходит с экрана.

Иными словами, наши люди либо не хотят осмысливать реальные жизненные факты, либо вообще не желают их замечать. Их головы забиты фантастическим страхами и фобиями типа «мирового правительства», неизвестно из кого состоящего, которое то ли будет скоро нами управлять (интересно, каким образом?), то ли уже управляет.

Что касается нашего антиамериканизма, обычное его объяснение – «американцев не любят везде». Так оно и есть, только не любят везде по-разному. Германия и Франция недавно выбрали руководителей значительно более проамериканских, чем их предшественники. У нас людям, подобным Меркель или Саркози, не только власть не светит, – их приравнивают к вражеской агентуре.

Наш человек боится Америки потому, что чувствует себя совершенно беспомощным. Мы – страна одиночек. Мы не умеем действовать сообща, поэтому беззащитны перед ДЭЗом, гаишником, градоначальником. Единственный вид власти, которая нам известна, – это власть давящая, угнетающая, и любую власть мы представляем по её образу и подобию. Поэтому мы уверены, что раз Америка такая сильная, она заведомо должна всех давить и угнетать. То есть в нашем воображении США – просто Очень Большой Гаишник.

Впрочем, почти любой наш патриот при первой возможности устроится в американскую фирму или даже уедет в Америку. Там он либо приживётся и примется ругать Россию, либо не приживётся и, вернувшись, продолжит с удвоенным пылом клясть США.

Я не знаю, сколько времени и сил нам может понадобиться для избавления от фобий и обретения уверенности. В прошлый раз для этого потребовались долгое мягкое правление Екатерины II и Александра I, а затем реформы Александра II. Благодаря им в начале XX века у нас были независимая пресса, подлинное самоуправление, настоящие политические партии, боевые профсоюзы, защищавшие права своих членов. Сейчас подобный процесс даже не начался, и я не уверен, что история подарит нам для эксперимента ещё сто пятьдесят лет.

Уважаемый Игорь, на такой вопрос лучше бы отвечать политологу. Предсказывать будущее – задача неблагодарная, а в нашей стране особенно. Ситуация с границами зависит от очень многих факторов, среди которых главные – общее состояние дел в нашей стране и политика Китая. Я лично не исключаю, что при благополучном и устойчивом развитии России в её состав может влиться Белоруссия, а возможно, и кое-какие непризнанные государственные образования. С другой стороны, в случае сильных передряг внутри страны и на международной арене мы можем потерять Северный Кавказ, Сибирь и Дальний Восток.

Уважаемый Александр, спасибо за лестный отзыв. В статье в «Науке и жизни» о которой Вы упоминаете, я, в самом деле, описал свой подход к изложению всемирной истории, однако он вряд ли заслуживает названия «концепции исторической науки». А с другой стороны, Вы меня недохвалили. Статья, которую Вы называете моим «самым большим достижением», написана «по мотивам» уже выполненной большой работы – «Всемирных хроник», где я пытался связно и последовательно изложить основные факты всемирной истории, не возводя искусственных региональных барьеров там, где их не было в реальности.

Насчёт мнения известных историков я информацией не располагаю. Работаю я в одиночку, даже в безумно тягомотной работе по составлению указателей мне помогает только жена. По существу единственной моей трибуной является журнал «Наука и жизнь», где я последние пять лет публикую популярные статьи, преимущественно по истории России. Из имеющегося текста «Всемирных хроник» к настоящему моменту опубликовано процентов пятнадцать-двадцать (книга «От первых фараонов до Конфуция и Сократа»). Я уже писал о своей надежде, что том по раннему Средневековью (самый для меня интересный, поскольку этот период даже в исторических вузах излагается мимоходом) появится в продаже в 2007 году. При этом соотношение цены и тиража делает «Хроники» достоянием немногочисленных коллекционеров, имеющих возможность поставить на полку несколько томов стоимостью по 700-1000 руб. каждый. Не думаю, что среди российских историков многие могут себе позволить подобную роскошь.

Вопрос 2. Называя упорядоченность «общепринятой», Вы явно её переоцениваете. Даже Западная Европа, несмотря на цивилизационную близость, является букетом очень разных стран с оригинальными культурно-историческими традициями (к примеру, Испания и Германия – два разных мира в общем европейском флаконе). Более того, внутри каждой крупной нации, даже вполне сложившейся, таких традиций несколько; например, во Франции можно выделить из общей массы, по крайней мере, бретонцев и провансальцев. Я уж не говорю о новых иммигрантах, которые не дают Европе скучать. Что касается остального мира, то упорядоченностью там не пахнет. Глобализация, несмотря на, как минимум, пятисотлетнюю историю, делает по сути лишь первые шаги.

Что касается нашей «яркой бесшабашной самобытности», то её Вы тоже преувеличиваете. Огромные многоцветные Индия и Нигерия, и даже маленькие Руанда и Бирма не уступят нам в самобытности, а по части бесшабашности ещё и переплюнут. Двигателем прогресса эти качества назвать трудно. Но почему вы считаете, что на прогрессе свет клином сошёлся? Все животные, человек в том числе, тяготеют к стабильности не меньше, чем к изменениям. В противном случае вся наша жизнь проходила бы в бессмысленных ежедневных метаниях от одного дурацкого новшества к другому, не менее дурацкому. Слава Богу, природа снабдила нас якорем – потребностью в устойчивом существовании. И уж наша-то страна, как никакая другая, иллюстрирует старинную мудрость: «чем больше перемен, тем больше всё остаётся по-старому». Поэтому самобытность, оригинальность – это, разумеется, благо… до определённого предела. Например, мы не ходим больше в зипунах и не сморкаемся об землю, – и ничего, не погибла Русь. Вообще слово «самобытность» очень неконкретное, лучше всё-таки его в каждом отдельном случае расшифровывать. Потому что и песня «Ой, да не вечер», и поборы гаишников, и привычка спорить за бутылкой о судьбах Родины, и фраза «всё равно всё без нас решат», – элементы нашей самобытности. А какие из них ярче и бесшабашнее, я судить не берусь.

Уважаемый Сергей,

мне кажется, в сфере экологии лучше всего видно, в каком зачаточном состоянии находится глобализация, насколько она слаба. Никто никому ничего не может «продиктовать». Начинают обсуждать проблему, и выясняется, что разница в подходах так велика, что добиться согласия невозможно, а решения, принятые одной группой стран, игнорируются другими. Да, собственно, никто и не доказал, что нынешнее глобальное потепление является результатом человеческой деятельности, а не очередным витком природного цикла. Охота на китов – ещё один яркий пример. В одних странах всё яснее понимают, что мы, люди, не сильно отличаемся от прочих крупных стадных млекопитающих, а истреблять своих родственников как-то неэтично. В других странах к жизни относятся менее сентиментально, там сохраняется традиционный подход, который у нас сейчас принято именовать прагматизмом: «всегда били и хотим продолжать».

Что касается невозобновляемых ресурсов, здесь частично те же проблемы. Это хорошо, что все такие самостоятельные и могут плевать на протесты соседей, продолжая вредить и себе, и им? Воды мало, но в ряде стран её продолжают активно загрязнять; дышать становится труднее, но леса продолжают вырубать в погоне за сиюминутной выгодой.

С другой стороны, за нефть и прочее сырьё идёт борьба, но это никак не примета глобализации. Проблема ограниченности ресурсов и борьба за них существовали всегда, хотя это были другие ресурсы. Пять тысяч лет назад в Месопотамии дефицитом было почти любое сырьё вплоть до булыжника. В древнем Египте дерево ценилось так дорого, что при покупке дома прежний владелец дверь уносил с собой.

Нехватку восполняли завоевательными походами, за счёт дани зависимых народов, но чаще торговлей. Почему чаще? Во-первых, потому, что воевать всё время трудно, а зависимые народы тяготятся зависимостью. Во-вторых, из-за того, что значительную часть нужной продукции нельзя приобрести у соседей, а воевать за тридевять земель сложно даже при нынешней технике.

Система транзитной торговли, охватывающая почти весь Старый Свет, существует уже более двух тысячелетий, в эпоху глобализации она ещё более разрослась. Поэтому проигравшей войну Японии, как и древней Вавилонии, отсутствие собственного сырья не помешало создать первоклассную экономику. Большая война типа тех, что велись в XX веке, ввиду сегодняшнего развития транзита стала не просто катастрофой (обе мировых войны тоже были катастрофами), но контрпродуктивной; об этом я писал в других ответах. Поэтому чем дальше продвинется глобализация, тем меньше в мире останется места для войн старого типа. Зато теракты, боюсь, будут становиться всё более ужасными.

Уважаемый Александр,
я плохо знаю сегодняшнюю ситуацию в Восточной Евразии, однако история этого региона всё-таки позволяет сделать «по крупному» некоторые выводы. В долгосрочном плане у Китая гораздо больше шансов играть там первую скрипку. Япония, при всём её своеобразии, всё-таки «ученица» Китая, а её «экономическое чудо» принадлежит XX веку. Китай же на протяжении всей своей истории втягивал, вбирал в себя в массовом порядке окружающие народы. Япония пыталась идти по тому же пути последние сто лет (её присутствие в Корее в раннем Средневековье – скорее эпизод), но не преуспела. Важнейший плюс Китая – его огромное население, а минус – имперское прошлое в Индокитае и в Средней Азии. Впрочем, в отличие от России, Китай сейчас делает многое, чтобы создать себе новый имидж. Ещё полвека стабильного экономического роста – и Китай станет бесспорным лидером, причём, боюсь, не только в рамках региона.

Уважаемая Елена,
о завоевании всего мира в наше время трудно говорить всерьёз – слишком он велик и сложен. Да и внутри исламского мира существуют разные цивилизации. Но мусульманское Средиземноморье, мусульманскую Европу я вполне могу себе представить.

Мусульманский анклав в Европе расширяется – к Албании и мусульманской Боснии добавилось Косово, да и в остальных странах выходцев из исламских стран всё больше. У нас состав населения тоже меняется в пользу мусульман.

При этом ислам – ни в коей мере не зло, противостоящее доброму христианству. Изначальный ислам, как и христианство, – порождение своей эпохи, нацеленное на смягчение жестоких нравов. Пожалуй, единственное, что в нём совершенно неприемлемо для нас, – это приниженное положение женщины, но оно не порождено исламом, а присуще всем древним цивилизациям семитского Востока. Ислам снисходителен к человеческим слабостям. Обязательных предписаний в нём мало, и они не сложны, в остальном от верующего ожидают, что он будет соблюдать правила в той степени, в какой ему это по силам. Однако многие мусульмане, как и многие христиане, выполняют предписания своей религии крайне выборочно. К примеру, пророк Мухаммед запретил мусульманину вставать (в смысле – воздавать открытые почести) перед кем бы то ни было, кроме своего отца и праведного имама. Между тем большинство мусульманских стран – диктатуры с сильнейшим культом вождя. Вспомните, что вытворяли чеченские псевдо-мусульмане с захваченными людьми; а ведь Мухаммед учил, что раб должен есть то же, что ест хозяин, одеваться в ту же одежду, что носит хозяин, и хозяин должен прощать рабу проступки, хотя бы он совершал их по семьдесят раз на дню.

Так что опасность исходит не от ислама как такового, а от радикальных мусульман, пытающихся принудить весь мир жить по шариату (в их интерпретации). К сожалению, таких радикалов в последнее время чересчур много; Запад перед ними пасует, а мы вообще науськиваем их на США.

Впрочем, всё меняется, и мусульмане здесь не исключение. Запад тоже влияет на исламский мир, а есть ещё Индия, Китай, Япония... Одним словом, глобализация.

Уважаемый Кронд,
я, собственно, на эти вопросы уже отвечал. Спрашивать, «нужна ли глобализация» – это то же самое, что выяснять полезность восхода солнца: он всё равно случится, даже если мы дружно проголосуем «против». Развитие вида гомо сапиенс состоит, в частности, в том, что отдельные роды сливались в кланы и племена, племена в народности, народности в большие нации. Продолжение этого процесса на современном этапе мы называем глобализацией.

С ныне существующими народами будет то же, что со всеми другими. Народы рождаются, живут, а потом умирают, растворяясь в других народах. Мы же не горюем, что вместо древлян, полян, кривичей, дреговичей и словен ильменских живём мы, их потомки – русские, украинцы, белорусы. Наши потомки, вероятно, будут называться как-то иначе. Но смена названий и даже языков происходит очень медленно. К тому же это только видимая часть истории народов и цивилизаций. Есть вещи куда более времяупорные, не меняющиеся тысячелетиями. К примеру, в глубокой древности Балканский полуостров, Малая Азия и острова между ними представляли особый мир – Эгеиду, не сливавшийся ни с западными, ни с восточными соседями. Если перелистать пару тысячелетий, на том же самом месте мы обнаружим Византию, враждующую и с семитским Востоком, и с римско-германским Западом. Прошла ещё тысяча лет; рухнула Византия, Малую Азию завоевали омусульманившиеся тюрки. Что же мы видим в Эгеиде сегодня? Два народа, постоянно враждующих, но близких друг другу, – православную Грецию, совершенно не вписывающуюся в Западную Европу, и Турцию, самую светскую из мусульманских стран, почти ничего общего не имеющую с единоверцами-арабами. Убеждён, что и в будущем, более-менее едином мире региональные особенности сохранятся. Что касается диктаторских режимов, то они, повторяю, возникают в закрытых сообществах: СССР, Германия при Гитлере, Италия при Муссолини, Испания при Франко, современная Бирма (Мьянма), почти все арабские страны, Туркмения, КНДР и т. п. Как только какая-то страна проявляет тенденцию к замкнутости – жди появления очередной диктатуры. А космополитизм (или интернационализм, если Вам больше нравится) и закрытость – вещи прямо противоположные.

Если же Вы имеете в виду пресловутую «всемирную империю» – страну, диктующую свою волю всем остальным, то на это пока ни у одного государства не хватит сил.

Действующая тенденция – скорее размывание могущества, чем концентрация его. Удельный вес США в экономике и политике медленно, но верно сокращается, Индия на всемогущество не претендует, Европа – тем более. Единственный реальный претендент, и то в отдалённой перспективе – Китай с его растущими экономикой и населением. О нём я тоже уже писал в своих ответах. Китайцы три тысячи лет жили в почти полной изоляции, и эта географическая ситуация сильно сказалась на их менталитете. Они в массе своей убеждены, что Поднебесная вращается вокруг их Срединной империи, что их образ жизни – единственно правильный, что все остальные народы – варвары, которые должны подчиняться Китаю. Но у Китая есть «ахиллесова пята». При внешней монолитности это довольно рыхлое клановое общество; в острые моменты провинции там перестают подчиняться центру, власть переходит к местным кланам. В середине 1960-х годов Мао Цзэдун для борьбы с непослушными провинциалами создал организацию хунвейбинов (красногвардейцев) – преданных лично ему студентов и школьников. Но пока в одних провинциях хунвейбины под грохот барабанов расправлялись с врагами Мао, в других провинциях о них не было слышно, а в третьих местные парткомы заводили ручных хунвейбинов, которые тоже маршировали и клялись в верности Мао, но на деле защищали своих хозяев.

Уважаемый Анатолий Терентьев,
мне кажется, то, о чём Вы говорите как о возможности, уже случилось. Глобальной войны не было с 1945 года, и вряд ли будет. Взаимопроникновение экономик действительно всё увеличивается, никому неохота бомбить на чужой территории собственные предприятия. И даже экономические санкции уже становятся нелепостью. Пока вице-преемник Иванов призывает бойкотировать эстонские шпроты, миллионы тонн наших грузов бесперебойно движутся через эстонские порты, обогащая бюджеты Эстонии и России и помогая нашим олигархам улучшить свои позиции в списке «Форбса». Как говорил председатель Мао, «бумажную войну можно вести десять тысяч лет». Оно и к лучшему.

Хотя экономика – только одна сторона вопроса, и вряд ли даже главная (вопреки искренней вере в жратву, которая у нас последние сто лет заменяет религию). Европейцы не станут воевать не потому, что их корпорации внедрились туда-то и туда-то. Они просто привыкли к спокойной, обеспеченной жизни, и «гром ударов их пугает». Россиянину крайне трудно это себе представить, но широкие массы европейцев убеждены (ошибочно, на мой взгляд), что сила ничего не способна решить и что договориться можно со всеми. В самом центре Европы, в Югославии, несколько лет шла война; газеты были полны сообщениями о зверствах, через границы валом валили беженцы, но если бы не надавили США – единственная из западных стран, ещё не полностью утратившая волю, – НАТО так бы и не шелохнулась. Но и у американцев «болевой порог» снижается: во Вьетнаме, прежде чем победило антивоенное движение, они положили, кажется, пятьдесят тысяч человек, а сейчас три тысячи убитых в Ираке делают неизбежным поражение республиканцев в 2008 году.

Однако оба этих фактора – экономическое взаимопереплетение и вялость духа – работают только в среднем, в мировом масштабе. На региональном уровне и пассионариев хватает, и взаимопроникновение экономик существует не везде. Так что локальные войны вполне возможны: Индия-Пакистан и Индия-Китай (все три с ядерным оружием), Палестина-Израиль, Армения-Азербайджан, Сербия-Косово, ситуация вокруг Ирана и КНДР, застарелые конфликты в Латинской Америке, и т. д. и т. п. Плюс вероятность гражданских (точнее, «внутренних») войн в нестабильных странах типа той же Индии, Турции, Нигерии, Ливана, да и у нас тоже. В Африке войны практически не кончаются, просто к нам на телеэкран они не попадают; а там ведь гибнут сотни тысяч, если не миллионы. Добавьте возможность массированных акций со стороны «исламского интернационала» в самых разных странах. Словом, спокойной жизни пока не предвидится.

Уважаемый Султан,
к сожалению, другого способа, кроме как думать и сравнивать, не существует, в том числе для тех, у кого образование сугубо историческое. Я, к примеру, чтобы разобраться в ходе мировой истории, был вынужден написать многотомные «Всемирные хроники». Что касается авторитета… У меня есть любимые (следовательно, авторитетные для меня) авторы; но я их выбрал потому, что сравнивал с другими, и понял, что могу им доверять. Ведь научные сочинения отличаются от ненаучных тем, что их авторы ведут постоянный спор друг с другом; каждая точка зрения, каждый источник подвергаются критике. А когда пропагандируют «Влесову книгу», которую никто вживую не видел, – это совсем другая история.

Разобраться во всех исторических процессах вряд ли удастся и Вам, и кому бы то ни было другому. Но ведь история – это жизнь и деятельность людей, а людей в среднем понять можно (отдельного человека гораздо сложнее). Можно понять и отдельные народы, но для этого опять же нужно читать, наблюдать, сопоставлять. И ещё нужно:
1) иметь желание докопаться до правды, узнать, как было на самом деле (большинство людей не хотят знать правду);
2) не верить одной стороне, пока не выслушаешь другую; если оппонентам слова не дают – значит, что-то нечисто;
3)не ограничиваться объяснениями, лежащими на поверхности, даже если они вам по сердцу; задавать дополнительные вопросы. Если мне говорят, что НАТО приближается к нашим границам, я себя спрашиваю, почему она это делает: хочет на нас напасть или боится, как бы мы чего не выкинули в Прибалтике, Польше и т. д.
4)очень полезно, осуждая кого-то, попытаться поставить себя на его место; хотя люди и народы все разные, польза от такой подстановки есть, и немалая.

Что касается национальных культур, с ними, мне кажется, происходит следующее.

Глобализация, конечно, придаёт разным нациям общие черты. Появляются межнациональные субкультуры – хиппи, рокеры, байкеры, растаманы, анимэшники и т. п. Но космополиты, в общем-то, существовали всегда со времён, по крайней мере, Эхнатона. В целом же поколебать национальную самобытность глобализация не в состоянии (пока, по крайней мере). Японцы, как ни удивительно, внешностью становятся всё более похожи на европейцев, но жизнь их устроена принципиально иначе, чем в Европе или США. Мы в России особенно легко западаем на иноземные цацки, у нас особый дар перенимать всё внешнее. Но оттого, что мы стали носить джинсы, пить кока-колу и пользоваться Интернетом, наша страна, как видите, не сделалась похожей ни на Европу, ни на США. А к добру это или к худу, решайте сами. Да, мы напичкали свой язык английскими словами, но оснастили их таким количеством русских префиксов, суффиксов и флексий, что изменили до неузнаваемости. К тому же язык – это не столько словарный запас, сколько грамматика, а она меняется чрезвычайно медленно. То же с национальной культурой в целом. Наш средний человек может забыть Толстого (которого он и раньше не больно-то читал) и пристраститься к Шелдону – менталитет его при этом существенно не изменится.

Вот эпизод из американского фильма. Девушка из пиццерии, португалка по национальности и американка по воспитанию, знакомится с парнем из богатой и аристократической семьи, студентом престижного университета. Утром в постели он ей признаётся, что из университета его вышибли за списывание. То есть он попался на обмане. И они очень серьёзно обсуждают эту проблему, и он ей обещает, что больше подобное не повторится. Согласитесь, в нашей стране подобная картинка выглядела бы совершенно абсурдно – менталитет другой. Так что глобализация нас голыми руками не возьмёт, с нами ей здорово придётся повозиться.