Ушел из жизни старейший сотрудник редакции журнала "Наука и жизнь" заслуженный работник культуры Российской Федерации Соломон Ефимович Кипнис. Человек необычайно яркий и, несмотря на преклонный возраст, молодой. Очень жизнерадостный, доброжелательный, остроумный, веселый, интеллигентный. Наш добрый товарищ, коллега и друг.
Соломон Ефимович пришел в "Науку и жизнь" в 1956 году - еще до ее реорганизации, имея за плечами высшее техническое образование, профессию металлурга, десятилетний стаж работы на оборонных предприятиях на ответственных инженерных должностях, склонность к науке и опыт работы редактором в издательстве "Знание". Когда через пять лет, в 1961 году, в журнал пришел новый главный редактор Виктор Николаевич Болховитинов, который стал собирать команду единомышленников, чтобы реализовать совершенно новую программу массового научно-популярного издания для семьи, Соломон Ефимович с воодушевлением подхватил идею общепонятного журнала о науке и технике. Через свой отдел - технических наук, едва ли не самый сложный в смысле популяризации и увлекательного, доступного изложения, он в течение десятилетий проводил поставленную задачу в жизнь энергично, увлеченно и скрупулезно.
Соломон Ефимович умел не только найти и организовать материал, но и добиться отменного качества его исполнения. Вышедшие из-под его редакторского пера статьи по теории трения, об электростанциях, МГД-генераторах, домнах, машиностроительных заводах, описание сложнейших технологий , сталелитейных процессов и сборочных конвейеров становились, говоря на редакционном языке, гвоздями номеров, вызывая серьезный общественный отклик. При этом в редакции вспоминают, что редактором С. Е. Кипнис был необычным. Он, как правило, сам статью не правил, а добивался от автора того, что ему как редактору в идеале представлялось. И делал это со всем своим азартом, дотошностью и невероятным терпением. Его авторы - производственники, доктора наук, нередко академики, сопротивляясь и отстаивая свое видение материала, в конце концов, переубежденные и сломленные его напором, соглашались, по нескольку раз переписывали свои статьи, а после выхода журнала в свет на долгие годы становились друзьями и Соломона Ефимовича и редакции.
Он был удивительно общительным человеком. Многие рассказывают, что идти с Кипнисом по улицам Москвы и спокойно беседовать было практически невозможно - буквально поминутно встречались знакомые и друзья. Он умел дружить. И делал это тоже энергично. Все знали, что, если понадобится, Соломон подставит свое плечо. Но кроме того, с ним было невероятно интересно.
Его увлеченностью, дисциплиной и широким кругом друзей "питалась" и рубрика "Шахматы" в журнале "Наука и жизнь". Кипнис был страстным любителем шахмат и дружил со многими выдающимися шахматистами. Он привлекал к сотрудничеству таких корифеев, как М. Ботвинник, М. Таль, М. Тайманов, Ю. Авербах, А. Карпов… Не одно поколение наших соотечественников начинало интересоваться шахматами именно благодаря этой рубрике в "Науке и жизни", как говорили, "самом шахматном среди нешахматных журналов". Не только читатели, но и мы в редакции привыкли к тому, что три-четыре обязательные шахматные полосы точно по графику займут свое место в так называемой сетке номера. И действительно, не было ни одного выпуска журнала, начиная с 1961 года, без шахмат! Уйдя на пенсию, Соломон Ефимович оставил за собой ведение рубрики и ни разу редакцию не подвел.
Уже на пенсии, будучи глубоко пожилым человеком, С. Е. Кипнис увлекся совершенно необычным делом. Он стал собирать сведения о захоронениях Новодевичьего кладбища в Москве. По крупицам, находя родственников и случайных знакомых погребенных там не только знаменитых, но и абсолютно безвестных людей, перерывая архивы и библиотеки, расспрашивая тех, кто что-то где-то слышал или читал, отыскивая и перепроверяя эти разрозненные и отрывочные сведения, Соломон Ефимович собрал и обработал поистине уникальный материал. Этот титанический труд увенчался выпуском книги-справочника "Новодевичий мемориал. Некрополь Новодевичьего кладбища", аналогов которой нет. Тысячи биографий и судеб, в том числе невинно осужденных в сталинские времена людей, вышли из небытия. О том, что это значит для их родных и близких, Соломон Ефимович знает не понаслышке: замучен в лагерях и неизвестно где похоронен его отец.
Однако Соломон Ефимович не был бы самим собой, если бы продолжительная работа над "кладбищенской" темой как-то изменила его характер. Не только увлеченность, энергия, скрупулезность и дисциплина, но и ярчайший дар рассказчика, которым он славился всегда, проявились с новой силой. Рассказами о перепетиях своих разысканий и самих открытых им судьбах Соломон Ефимович буквально завораживал слушателей. Ему говорили: "Моня, записывай! Потрясающе интересно". Но он недоверчиво относился к этим предложениям и только, когда жена - человек для Соломона Ефимовича в жизни самый главный - тоже посоветовала ему начать записывать, он взялся за перо.
После ее кончины Соломон Ефимович, казалось, забросит записи, но он дал ей слово и, решив посвятить памяти жены и друга этот свой осознанно последний большой труд, продолжал увлеченно работать. И писал, выстраивая повествование с инженерно выверенной точностью, загоняя свой дар витийствующего рассказчика в теснейшие рамки крохотных новелл.
"Новодевичьи" новеллы выходили из-под его пера потоком. Но он заранее решил, что первого сентября поставит точку. Поставил. Отнес в издательство, особо не рассчитывая на успех. Взяли! Он радовался как ребенок. А через пару дней умер, накануне принеся в "Науку и жизнь" очередной свой обязательный материал.
Редакция.
