НЕБОСКРЕБ

Роберт БИРН. Перевел с английского С. БУРИН.

(Продолжение. Начало см. "Наука и жизнь" № 1, 2, 3, 1998 г.)

Наука и жизнь // Иллюстрации
Наука и жизнь // Иллюстрации

Глава 13

На кольце, прикрепленном к ремню Мэтта Бойла, висело полсотни ключей. Спускаясь по северной лестнице в помещение под цокольным этажом, он выудил из них тот, который был ему нужен. В самом низу он с усилием оттянул на себя тяжелую пожарную дверь и окинул взглядом коридор. Флойд, бригадир охранников ночной смены, был прав: в канализационном туннеле, вероятно, образовалась течь. Недалеко от того места, где стоял Бойл, на бетонном полу растеклись несколько лужиц, тускло отражавших верхний свет. Бойл не удивился тому, что откуда-то снаружи в здание проникает вода. Сильные ветры гнали дождевые потоки по диагонали. Его дважды едва не сбило с ног, когда он возвращался с обеда, и, хотя он находился на улице всего несколько минут, успел промокнуть насквозь.

Воспользовавшись ключом, Мэтт вошел в туннель, идущий вдоль северной стены здания, и щелкнул выключателем, находящимся сразу за дверью. Но свет не загорелся. Темнота показалась ему странно душной и влажной. Нахмурившись, он включил свой фонарь. Воздух был так сильно насыщен испарения ми, что луч фонаря освещал расстояние всего на пятнадцать - двадцать футов. На уровне глаз к стене была прикреплена электроаппаратура. Вдоль основания стены тянулись параллельные стальные трубы - одна для поступающей воды, другая для вытекающих наружу нечистот. Газовые трубы были проведены по южной стороне здания, вдали от электропроводов. Пол поблескивал от влаги.

Какой-то шуршащий звук заставил Бойла насторожиться. Он опустил луч фонаря как раз вовремя, чтобы успеть разглядеть покрытое мехом хвостатое тело, исчезающее за нишей для помпы. Крыса, и довольно крупная. Как же эта чертова дрянь забралась внутрь? Может быть, образовалась какая-нибудь трещина, достаточно большая, чтобы она смогла перебраться сюда со станции подземки? Появление крыс - новость малоприятная, но еще больше его беспокоили эти испарения. Возможно, произошел разрыв в забетонированных паровых трубах? Они находились в правом конце туннеля, близ магистрали 8-й авеню, и не были видны отсюда. Этот пар пугал его. Однажды он видел разрыв паровой трубы, и того раза ему было достаточно. Мостовая взорвалась, и крышка люка, кувыркаясь, взлетела в воздух, словно подброшенная щелчком монетка. Струя пара невиданной высоты с ревом взлетела вверх и выбила все стекла на фасаде десятиэтажного здания. Он не хотел бы находиться поблизости, случись здесь что-либо подобное. По правде говоря, увидев на плане здания, что линия паровых труб проходит вдоль стены позади комнаты охраны, от канализационного туннеля к отопительному оборудованию, он перенес свой кабинет на противоположную сторону.

Бойл закрыл глаза и прислушался. Когда здание покачивалось от ветра, оно издавало какой-то пронзительный стонущий звук, повторяющийся с интервалами в пятнадцать - двадцать секунд, но не было слышно никакого шипения, что указывало бы на серьезную утечку пара. Вероятно, беспокоиться пока не о чем. Утром он позвонит ремонтникам и попросит их проверить трубы.

Направив луч фонаря на пол, слева от себя, Мэтт заметил изломанную черную линию, которая терялась в тумане. Эту трещину он прежде не видел. В подвальном этаже было несколько трещин, которые, похоже, не увеличивались, но это, несомненно, что-то новенькое. Он опустился на корточки и коснулся трещины кончиками пальцев. Странно. Дальний край на сантиметр с лишним ниже, чем ближний. Как будто этаж остается на месте, а внутренняя стена здания опускается. Бойл выпрямился. Он считал, что весь подвальный уровень нужно забетонировать заново, прежде чем предполагаемым покупателям здания будут разрешены инспекционные осмотры, надо сказать об этом Залияну. Когда продаешь что-нибудь подержанное, приходится потратиться, чтобы это выглядело как новое.

Когда Митчелл объявил, что готов ответить на вопросы, сразу же поднялась дюжина рук. Он узнал одного из студентов Нью-Йоркского строительного колледжа, который спросил об анализе аварий и катастроф как о профессиональном занятии.

- Это быстро развивающаяся область, - ответил Митчелл с улыбкой, - и в ней никогда не будет спада. Растущие цены заставляют всех использовать новые материалы, увеличивать пролеты мостов, строить более быстрыми темпами. А это сказывается на качестве и в конечном счете - на безопасности. Сейчас больше аварий, чем когда-либо, они становятся все крупнее и дороже и, как правило, заканчиваются судебным разбирательством. Кроме того, существуют тысячи и тысячи старых строений, изглоданных ржавчиной. Большинство из них не инспектировалось тщательным образом в течение долгих лет, и никто не знает, в каком они состоянии. Тот, кто выбирает себе карьеру, может рассматривать анализ катастроф как развивающийся бизнес.

- А вам помогает докторская степень?

- Да, помогает. Равно как и способность находить общий язык с людьми подавленными или сверх меры возбужденными. Когда мы нанимаем новых сотрудников, то стремимся отобрать самых лучших. Спроектировать здание, в общем, может любой: все, что вам нужно для этого, - так это изучить разные книжные руководства и не выходить за рамки кодекса. А вот разгадывать, почему обрушилась какая-нибудь крыша, стена или мост, - нечто другое. Это ретроградный, вторичный анализ, вроде решения шахматных задачек, когда вам приходится разгадывать, как могла возникнуть та или иная позиция. Вам нравится ползать на четвереньках по обломкам, а потом подвергаться перекрестному допросу адвоката и прокурора? К тому же ваш анализ ведь может оказаться и ошибочным. Зато гонорары довольно высокие.

Митчелл кивнул какому-то мужчине справа.

- В Нью-Йорке коэффициент гарантии от опрокидывания здания равен полутора единицам. Была ли та дымовая труба спроектирована с учетом этого стандарта? Достаточно ли полутора единиц?

- Да, там был применен коэффициент полторы единицы, что в большей степени экономическая, нежели строительная цифра. Даже если слегка увеличить его, это обойдется дорого. Каждая страна и каждый город - да, по сути дела, и каждый человек - сами решают, какой уровень безопасности он способен обеспечить. И некоторые проектировщики, кажется, порой забывают, что так называемый коэффициент безопасности может прикрыть невежество и ошибки кого угодно, но только не их собственные. Вы можете забыть об одном из напряжений, которым должна противостоять какая-нибудь стальная балка, и неверно определить ее размеры, но это ведь только начало. Эта балка может быть по диаметру изготовлена на какой-то волосок меньше, чем заказано, а сама сталь не в точности соответствовать стандарту, да ее еще и чуть-чуть повредят при транспортировке. Какой-нибудь рабочий, поругавшийся со своей женой, забывает ввинтить какой-то болт, когда закрепляет эту балку на фермах. И спустя годиков десять рядом с этой точкой какой-нибудь сварщик просверливает дыру, подрядчик по
перестройке подвешивает туда перекрытие, и полсотни толстяков отплясывают на нем польку. Подобные возможности бесконечны. Я припоминаю один случай, когда двое рабочих подогрели себе котелок с кофе, добавили туда сахарку, а потом случайно пролили его на незасохший бетон. Сахар не дал бетону затвердеть, и, когда отодрали опалубку, одна стена рухнула. Потребовалась уйма анализов, чтобы выяснить, откуда же взялся этот сахар.

Кэрол подняла руку и спросила о формальных последствиях крушения той дымовой трубы. Кто оказался виновным и в какой сумме выразилась компенсация убытков?

- Этого я не могу вам сказать, - ответил Митчелл, радуясь, что представился случай взглянуть на нее. - Дело было улажено вне судебных стен. Я полагаю, что итог удовлетворительный, с формальной точки зрения, но, когда соответствующие документы засекречены, инженерное дело лишается массы ценной информации. И кто-то, возможно, будет проектировать другую дымовую трубу, допуская те же самые ошибки. Как адвокат, вы, возможно, сумеете помочь отыскать способ сделать доступной техническую информацию по авариям, не нарушая при этом чьих-либо прав. Аварии ведь чрезвычайно поучительны. А при теперешнем положении не всегда удается извлечь нужный урок.

Кто-то спросил, опрокидывалось ли когда-нибудь высотное здание.

- К счастью, нет, - ответил Митчелл. - Падали трубы, зерновые элеваторы, радиовышки, но небоскребы - никогда, даже при землетрясениях и ураганах. Высотные здания обычно очень хорошо спроектированы. Такой случай, я полагаю, когда-нибудь произойдет, но, вероятно, это случится в какой-то другой стране, где не такие жесткие стандарты. Осадка или сейсмическое воздействие может привести к повреждению облицовки небоскреба или же настолько его ослабит, что встанет вопрос о сносе, - и это было бы позорным пятном на репутации гражданских строителей, - однако падение здания крайне трудно представить. Тогда там все должно быть совершенно... ну, я бы сказал, совершенно неправильно.

Он повернулся налево и узнал высокого седовласого мужчину, которого ему представили раньше как Джорджа Деллу, главу городского строительного департамента. Делла спросил:

- А что вы думаете о нью-йоркском строительном кодексе?

В поисках нужного ответа Митчелл нахмурил брови и задумался:

- Мне вообще не нравятся кодексы, потому что они внушают инженерам, которые их придерживаются, ложное чувство безопасности. Несчастные инженеры стремятся следовать кодексам вместо того, чтобы самим подумать, как будет работать их проект, не окажется ли он гибельным для покрытий с широкими пролетами, небоскребов или каких-нибудь причудливых строений. Кодексы, если только их не пересматривать каждые несколько лет, затрудняют введение новых материалов и методов, которые могут оказаться безопаснее, да и дешевле, чем старые. Впрочем, это неизбежный порок, и нью-йоркский кодекс ничем не хуже какого-нибудь другого. Он, конечно, лучше, чем в целом по стране. Как известно многим из присутствующих, вплоть до 1970 года в вашем кодексе почти игнорировалась сила ветра. Для первых ста футов высоты здания проектировщику разрешался допуск бокового давления ветра штормовой силы в ноль фунтов на квадратный фут! Трудно в это поверить, но это так. Сейчас нью-йоркский строительный кодекс допускает нагрузку ветра на остекление оконных блоков в тридцать фунтов на квадратный фут для первых трехсот футов высоты, тридцать пять - для высоты от трехсот до шестисот футов и сорок - для всего, что выше. Беда заключается в том, что, как показывают опыты в аэродинамической трубе, локализованное давление на фасад здания может достигать и вдвое больших показателей. Я не знаком с нью-йоркским кодексом в целом, однако некоторые его части можно было бы и модернизировать. Для начала я бы настоял на необходимости проверки в аэродинамической трубе всего, что будет задействовано при строительстве зданий, скажем, выше двадцати пяти этажей.

Судя по всему, вопросы и ответы могли бы затянуться на всю ночь. Спустя час вмешался председатель собрания, объявив, что можно задать еще только один вопрос. Митчелл с признательностью посмотрел на него и указал на еще одного из студентов. Его вопрос вызвал общий взрыв смеха.

- Что на самом деле представляет собой Арам Залиян?

- Ну, это простой вопрос. Меня здесь впервые спрашивают о том, на что я могу ответить с уверенностью. Что на самом деле представляет собой Арам Залиян? Не имею ни малейшего представления.

Кот Эйлин Макговерн свернулся клубком у нее на груди. Несмотря на мягкое давление руки Эйлин, животное не желало опускать голову. Кот пристально смотрел в окно. Оконная рама дрожала под натиском ветра, а дождь с такой силой бил в стекло, что создавалось впечатление, будто кто-то невидимый бросает в него мелкие камешки.

- Отправляйся спать, Пушкан, - прошептала Эйлин, поглаживая шелковистый мех. - Это всего лишь шторм. Не бойся.

Эйлин пристально смотрела в потолок над своей кроватью, и глаза ее были почти так же расширены, как у кота. Она тоже боялась, но не шторма, а того, что может сделать Залиян, когда утром она посмотрит ему в глаза и расскажет о своем решении. Она не станет ничего скрывать, каковы бы ни были последствия. И если она достаточно знала этого старого армянина, то в сравнении с его реакцией завывания шторма за окном показались бы просто журчанием ручейка.

Да, она боялась, и даже кот чувствовал это.

- Извини, - сказал Митчелл, когда их губы разъединились, - это было непреднамеренно. То есть я не планировал этого.

- Хорошо, если так.

- Это очень непрофессионально с нашей стороны.

- Очень.

- У нас завтра уйма важной работы, и нам нужно хорошенько выспаться.

- Ты абсолютно прав. Уже поздно. Мне ни в коем случае не следовало приглашать тебя зайти. А теперь вот видишь, что получилось.

Они обнялись и снова соединились в долгом поцелуе. Митчелл посмотрел на нее и покачал головой.

- Я себя прощаю. Против тебя никто не устоит. Господи, мне много лет приходилось делать массу вещей для адвокатов. Но вот поцелуи в этот список не вошли. Ладно, полагаю, мне надо идти.

- В самом деле надо. Правда, дождь очень уж сильный. Ты промокнешь до ниточки, дожидаясь такси. Я могу одолжить тебе свой комбинированный свисток - и для такси, и для полиции - никогда не расстаюсь с ним.

- Со мной все будет в порядке. Спокойной ночи.

- Спокойной ночи.

И еще один поцелуй, и еще одно объятие. Митчелл взглянул на нее.

- Мне труднее желать спокойной ночи тебе, чем кому-либо другому за всю свою жизнь.

- Неплохо.

- Но придется это сделать. Придется убрать с твоих плеч руки, придется выйти вон в ту дверь, а потом придется вызвать лифт. Придется собрать всю свою волю в кулак.

- Ты говоришь, как рыцарь в средневековом романе. Надо еще раз это обдумать.

- Я уже обдумал.

- Может быть, обдумаешь снова?

- Хорошая мысль. Тогда я пожелаю доброй ночи. Потому что в самом деле должен идти.

Окна в квартире Кэрол от ветра задребезжали, когда их губы снова встретились, но они ничего не услышали.

Коретта уютно привалилась к нему, уткнувшись лицом в обнаженное плечо. Она слегка похрапывала, и ее дыхание пахло бренди и табаком. Залиян плохо спал, когда в постели с ним находился кто-то еще, и он уже отчасти жалел, что не отправил ее домой на такси. Коретта в этом смысле была полной противоположностью. Она сказала, что плохо засыпает, когда с ней в постели никого нет. Покачивание здания не беспокоило ее, равно как и жутковатое завывание ветра. У нее это вызывало воспоминания о колыбельных и тихо покачивающихся детских люльках. Залиян отодвинулся и перекатился на бок.

Тлеющий камин отбрасывал мерцающий свет на стены и потолок. В зеркале он видел кривящееся отражение окон, испещренных полосами дождя, и огоньков на башне Гарнера. Каждые пятнадцать - двадцать секунд огоньки перемещались с одного края зеркала к другому, а потом снова возвращались обратно. Если бы он внезапно проснулся, то подумал бы, что находится на своей яхте.

Закрыв глаза, он вспомнил о двух телефонных разговорах, состоявшихся несколько часов назад. Торнтон, к большому удивлению их обоих, нашел возможного покупателя всего-то за неполный день поисков. Какой-то араб, из одного из этих бесчисленных саудовских кланов. Десять миллионов за право покупки? По всей вероятности, этот шейх считал такую сумму мелочью. Он собирался взглянуть на здание утром, а потом перекусить вместе с Залияном. Превосходно. И нечего думать об опасениях Лузетти. Когда Залиян в десять вечера позвонил Лузетти, пришлось выволакивать его из постели, чем, несомненно, и объяснялась его негативная реакция. Лузетти сказал, что, если он начнет продажу здания сейчас, это будет выглядеть как бегство с тонущего корабля, а его отпуск может быть истолкован как попытка спрятаться от судебного преследования. Залиян ответил, что все так и есть. Если городские власти решатся эвакуировать людей из здания, назвав это предупредительной мерой безопасности, - а было похоже, что именно так они и поступят, - то не остается ни единого шанса избавиться от него даже за полцены. А это было бы банкротством. Этакая затягивающаяся петля. Как только станут известны размеры потерь на Ямайке, рейтинг доверия к нему упадет до нуля и дюжина банков, где он взял кредиты, потребует назад свои денежки.

-Так что советов мне больше не надо, Джино, хорошо? Просто делай то, что я тебе говорю. Прежде всего поработай утром с Торнтоном над условием контракта, чтобы выжать такой большой задаток, какой только можно представить. Наличными. Выработай какой-то способ перевести ликвидные авуары корпорации на швейцарские счета, не дожидаясь надвигающегося краха. И не беспокойся, заплатят тебе хорошо. Если этот проклятый окружной прокурор поднимет шум, ну, всякие там обвинения в нарушениях кодекса, в причастности к тем смертям или еще в каком-нибудь дерьме, ты ему напомни, что...

Залияна отвлек звук разбившегося об пол стекла. Он сел на кровати и включил свет. Рюмка с бренди свалилась с кофейного столика и разлетелась на кусочки прямо перед камином. Вторая была готова последовать за ней, с каждым покачиванием здания скользя к краю по влажной поверхности столика. Кровать ритмично поскрипывала. Залиян попытался обнаружить источник периодических глухих ударов, которые беспокоили его уже несколько минут. Это оказалась картина Рембрандта над камином. Когда здание отклонялось на восток, нижняя часть тяжелой позолоченной рамы отступала от стены. Спустя двадцать секунд она плюхалась на место со звуком захлопнувшейся автомобильной дверцы.

Залиян выбрался из кровати, сложил наволочку и засунул ее за картину. Глухие удары прекратились. Повернувшись, отодвинул рюмку от края столика.

- Ах ты! Черт подери!

Треугольный стеклянный осколок вонзился в ступню. Он приподнял ногу, положив ее на колено, и выдернул стеклышко, заодно порезав себе палец на руке.

- Дерьмо! - прошипел он.

В ванной дверца шкафчика с медикаментами открылась, и половина его содержимого вывалилась на пол. Залиян отыскал йод и пластырь. Присев на край ванны, он осмотрел ранку. Она была чистой и не слишком сильно кровоточила. Можно залить йодом и заклеить пластырем. Ковыляя обратно, к постели, он едва не потерял равновесие, потому что пол покачивался. Он снова чертыхнулся и дал себе клятву переехать в северную часть штата, если он вообще когда-нибудь вернется из Европы. Против легкого покачивания он не возражал, но это уже было слишком. Пускай кто-нибудь другой прыгает на волнах на этой верхотуре.

Снаружи ветер свистел с неослабевающей яростью, а дождь хлестал по окнам. Залиян надеялся, что оконные стекла не выскочат из рам и не обрушатся вниз, на улицу. Это было бы полным крахом. Мэр тогда потребовал бы его голову на кончике копья. Возмущенная толпа выволокла бы его на площадь и утопила в фонтане. Забравшись в кровать, он представил себе крестьян с факелами, марширующих к замку доктора Франкенштейна.

- Боже мой, Коретта, - сказал Залиян, когда спящая женщина снова прижалась к нему, - что там еще тебя беспокоит?

- ... койной ночи, - пробормотала она, забрасывая на него руку и ногу.

Он невольно улыбнулся. С Кореттой было все в порядке. Она, кажется, в самом деле любит его, и не только потому, что он богат. В ней все было просто и понятно, она оставалась неизменно добродушной и, кажется, ее не смущала разница в возрасте. Ему повезло, что он заполучил ее. Несвойственная волна нежности охватила его, и Залиян поцеловал ее в лоб.

- С любовью к людям у меня плоховато, но тебя я почти люблю, - пробормотал он, откидываясь на спину, довольный, что она не слышала его. Она тогда наверняка бы проснулась и начала новую любовную партию. Залиян прислушался к ветру, атакующему здание с неумолимостью консервного ножа. Если нож прорвется внутрь и убьет его прямо в постели, во всяком случае его найдут среди атласных простыней, в окружении произведений искусства и с роскошной девицей. А можно ведь уйти из жизни и куда хуже.

Глава 14

У Мэтта Бойла выдалась хлопотная ночь. В два часа бригадир уборщиков явился к нему в кабинет и объявил, что снимает с работы своих людей. Всех тридцать пять человек. На нижних этажах они уже убрали, а вот верхние пускай, мол, подождут. Шторм слишком уж раскачивает здание. Два человека упали, а еще троих тошнит. И все они боятся, что могут лопнуть стекла.

- Не можете же вы просто так взять и уйти, - сердито ответил Бойл, - у вас ведь контракт. У нас полсотни арендаторов, которые утром явятся сюда, и они платят за...

- В такую погоду, как сейчас, люди отказываются работать на верхних этажах. А с натиркой полов и корзинками для мусора одну ночь можно и подождать.

Бойл стиснул кулаки.

- Если это может подождать, то за что же тогда мы вам платим? Вы что же, хотите, чтобы за следующие ночи мы платили половину жалованья?

Бригадир пожал плечами.

- Мы уходим. Слишком опасно.

И он быстро вышел из кабинета. Бойл ринулся за ним.

- В контракте ничего не сказано о том, что вы можете уйти без всякого предупреждения. Раз уж вы так запросто бросаете меня в сложном положении, то можете больше не возвращаться.

- В контракте ничего не говорится и о том, что мы должны рисковать своими головами, - возразил бригадир, решительно поднимаясь по ступенькам в вестибюль. - Пригласите какую-нибудь другую компанию по обслуживанию, если пожелаете. Они поступят точно так же. Подождите, пока утихнет шторм.

- А что же, черт вас побери, прикажете делать мне? Забираться наверх и самому выполнять вашу работу?

Бригадир уже входил в дверь с надписью: "Приемка грузов".

- Во всяком случае вам бы не помешало подняться наверх и взглянуть на кабинеты верхних этажей. Там много всякого хлама посбивало с полок и столов.

Уборщики стояли толпой, поплотнее застегивая куртки и пальто, чтобы не промокнуть на улице. Они дожидались своего бригадира, чтобы получить разрешение уйти. Когда разрешение было получено, они направились к двери. Бойл встал так, чтобы им пришлось обходить его, и свирепо смотрел, как они проходили мимо. Некоторые явно робели, но другие встречали его пристальный взгляд с ненавистью. Невысокий мужчина с тонкими клочковатыми усами, которые, как показалось Бойлу, едва держались на верхней губе, приостановился и улыбнулся во весь рот, показывая вверх указательным пальцем:

- Тама наверх есть большая беспорядок, сеньора.

В комнате охраны находился всего один охранник.

- Извини, Мэтт, - сказал он, когда вошел Бойл, - я пытался отговорить их от этого. Я сказал им, что дождь уже прекратился, да и ветер стихает.

- Это какая-то куча цыплячьего дерьма, чертовы аферисты со швабрами! - сказал Бойл, тяжело опускаясь в кресло перед телеэкранами. - Фрэнк, я хочу, чтобы ты сделал кое-что. Возьми людей и осмотри, начиная сверху, этажей двадцать пять. Эта скотина заявила, что там посбивало на пол массу хлама. Позвони мне оттуда и скажи, действительно ли все так уж плохо. Возможно, нам самим придется заняться уборкой в помещениях арендаторов, которые всегда на что-нибудь жалуются.

Охранник кивнул, включил микрофон и дал команду шестерым своим людям встретиться с ним в кафетерии на 45-м этаже. Оставшись один, Бойл прошелся по комнате и проверил измерительную аппаратуру. Особенно внимательно он посмотрел на шкалу, показывающую уровень вертикальности здания. Если только он не ошибался, стрелка стояла на какой-то волосок правее нулевой отметки, что, возможно, свидетельствовало об отклонении здания от вертикали. Башни Всемирного торгового центра при сильном ветре смещались даже на десять футов, так что это не имело особого значения. Утром он скажет тому дотошному приезжему инженеру, что прибор на самом деле не сломан.

Он уселся, положил ноги на стол и развернул сандвич с ветчиной. Но, не успев даже откусить, он краем глаза заметил движение на одном из телемониторов. Какой-то охранник входил в подвальную комнату, где лежало механическое оборудование, оглядываясь по сторонам, чтобы удостовериться, что его никто не заметил. Бойл отложил сандвич и опустил ноги на пол.

- Так, ну-ка поглядим, - сказал он, затаив дыхание.

Кто же это? Изображение было слишком маленьким, чтобы можно было сразу узнать человека. А не тот ли это гаитянин, языка которого никто не может понять и взгляд у которого всегда какой-то безумный? Бойл достал из ящика стола самый тяжелый фонарь и торопливо направился в западный коридор.

Кристоф огляделся по сторонам и закрыл за собой дверь. Он шел, прихрамывая, вдоль складских стеллажей, у него побаливали колени. Это всегда случалось в штормовую погоду, как и у его матери и бабушки. Когда он оттащил в сторону коробку со строительным мусором, чтобы освободить вход в то низенькое помещение, сердце его тяжело забилось. Сегодня ночью голоса наверняка будут громкими, судя по тому, как дует ветер. Они его напугают, но в то же время он еще раз убедится, что ему ничего не чудится. Да, ему надо хорошенько испугаться, чтобы решиться уйти с работы, когда найти новое место не так-то легко. Всем своим существом он чувствовал, что если не уволится, то здание в конце концов прикончит его.

Он вполз внутрь и задвинул за собой панель. Пригибаясь к земле, чтобы не стукнуться головой о низкий потолок, он пробирался по коридору к тому месту, где странные голоса звучали особенно громко. Припав на колено, он прислушался, зная, что эти звуки должны быть здесь, и они были здесь и звучали громче и настойчивее, чем когда-либо раньше: глубокий ритмичный стон, щелканье и хлопанье, протестующий скрежет, который издают тяжелые камни, когда их сдвигают с места. А вот этот журчащий звук был новым. Слабенький желтый луч его фонарика уперся в стену, она потемнела от сырости. Вода просачивалась сквозь трещины и скапливалась в лужицы на полу. Кроме того, повсюду валялись куски бетона размером с кирпич. Кристоф видел неровные белые впадины на потолке, откуда вывалились эти куски. Уж не собиралась ли крыша рухнуть и погрести его заживо? Напрягая зрение и направив вверх луч фонаря, он тщательно ощупал выемки. Его била нервная дрожь, страх расползался по всему телу.

Во время прежних штормов он чувствовал какое-то перекатывание, похожее на движение морских волн, но оно никогда не было столь отчетливым. А теперь казалось, что огромные серые колонны медленно двигались вверх и вниз, словно поршни какого-то фантастического двигателя. Он догадался об источнике все усиливающейся вибрации: на станцию подземки, расположенную на противоположной стороне здания, с грохотом выкатывался поезд. Это нарастающее крещендо заставило его подумать, уж не прибыли ли одновременно два поезда или даже три.

Громкий звук над плечом заставил его вскрикнуть. Кусок стены, здоровенный, как шкафчик для одежды служащих, с грохотом рухнул на пол, следом за ним хлынул поток грязи и воды, словно кровь из артерии. Если бы не отчаянный прыжок в сторону, кусок бетона наверняка расплющил бы ему ноги. Кристоф быстро повернулся, чтобы броситься бежать, и тут в лицо ему уперся мощный луч фонаря.

- Что ты там, черт побери, делаешь? - раздался чей-то требовательный голос.

- Вылезай, вылезай! - истошно завопил Кристоф, стремительно продвигаясь вперед. - Это здание снова пытается убить! Надвигается смерть!

- Что? О чем это ты там болтаешь? Говори по-английски...

Чья-то мощная рука преградила Кристофу путь. Он отбросил свой фонарик в сторону и попытался пробиться к выходу, но мужчина, противостоявший ему, обладал буйволиной силой.

- Пошли, - кричал Кристоф, - нас же убьет!

- Черт тебя побери, ты никуда не пойдешь, пока не расскажешь, какого черта ты здесь делаешь, и пока не пообещаешь держать свою пасть на замке насчет...

- О Боже, мы должны выбраться отсюда! Мы должны сообщить полиции! Помогите! Помогите!

Кристоф, ослепленный ярким светом, почувствовал, как чья-то рука легла ему на грудь и стала отталкивать назад, прижимая к стене склепа, который, как он чувствовал, должен вот-вот рухнуть и навсегда погрести его. Он бешено боролся, чтобы освободиться, но был пригвожден к стене так же прочно, как какой-нибудь вампир, которому всадили кол в грудь. И тут он понял, что ему придется убить этого сумасшедшего мужчину, пока здание не убило их обоих. Быстрое движение к ремню, и в его руке оказался нож, легкий поворот запястья - и лезвие встало в нужную позицию. Он нанес удар в черноту за этим ослепляющим светом, но встретил лишь воздух. Прежде чем он успел сделать новый выпад, фонарь описал резкую, направленную вниз дугу, и страшная боль пронзила его правое предплечье. Послышался отвратительный хруст сломавшейся кости и стук его ножа об пол. Фонарь вылетел из рук этого мужчины, а луч фонаря безумно заметался по потолку и стенам, пока он падал. Пальцы левой руки Кристофа инстинктивно потянулись к источнику боли и наткнулись на какой-то нелепый стык между локтем и запястьем.

С силой, которую способен придать только ужас, Кристоф вывернулся и на несколько шагов отступил в туннель. Сквозь жгучие слезы, заливавшие глаза, он разглядел силуэт громадного мужчины, который, расставив ноги, наклонился, чтобы подобрать свой фонарь. Прижимая к себе сломанную руку, Кристоф ринулся вперед и со всей силы, на какую только был способен, нанес своему противнику удар в пах. Его нога попала точно в цель. Мужчина как бы сложился пополам, издав резкий животный крик, но не упал. И когда Кристоф снова попытался проскользнуть мимо него, мужчина пустил в ход свой фонарь. Кристоф увидел, как пятно света резко взлетело вверх, а потом стало стремительно падать. Защищаясь, он поднял над головой здоровую руку, но было поздно. Страшный удар обрушился на правый висок и отбросил его на пол. Ему удалось повернуть голову набок и прижаться щекой к полу, и в этот момент тело перестало повиноваться. Скосив глаза, он видел, что пятно света снова движется к нему, хотел поднять руку и отползти в сторону, хотел закричать, подняться, убежать. Но только и мог, что наблюдать за стремительным и смертельным падением этого белого света. Он услышал, но уже не почувствовал удар металла о череп.

Мэтт Бойл бил фонарем снова и снова, пока боль в паху не переполнила его. Опустившись на пол, он лег на бок, согнув колени, с мучительной гримасой на лице.

Когда Бойл пришел в себя, то сразу не мог понять, где находится. Он лежал ничком на бетонном полу. Его ноги сводило от холода, а в промежности пульсировала непереносимая боль. Постепенно он узнал эти пронзительные стоны и громыхание - такие звуки издавало здание, борясь с ветром. Он открыл глаза и поднял голову. Оказалось, что он лежал в складском помещении рядом с коробкой со строительным мусором. Над ним возвышались металлические стеллажи. Он чуть повернул голову. Его ноги, наполовину вытянутые из отверстия, ведущего в низенькое пространство под погрузочной платформой, лежали в луже воды.

Бойл встал на колени. Рядом на полу лежали два фонаря. Луч ближайшего из них освещал ногу какого-то мужчины. Он мгновенно вспомнил и драку, и удар ногой в пах.

- Этот сумасшедший ниггер, - бормотал Бойл, - этот сумасшедший проклятый ниггер.

Он поднял фонарь и на мгновение задержал луч света на именном значке, прикрепленном к униформе этого охранника. Кристоф. Точно, это был тот гаитянин. Его голова выглядела как раздавленная дыня.

Бойл перекатился на бок, сел, уперся лопатками в стену и прикрыл глаза, лихорадочно соображая, что делать дальше. Надо избавиться от тела. Нельзя оставлять его здесь, когда здание буквально кишит разными инспекторами. В мешок для отбросов, а потом в коробку со строительным мусором, да, именно так. А утром он проследит, чтобы коробка попала в машину для вывоза мусора.

Он зацепил пальцами воротник мертвеца и поволок его к двери.

- Ну, я думаю, мне пора идти.

- К чему такая спешка?

Они оба рассмеялись.

- На улице уже светло, - сказала Кэрол, проводя пальцами по волосам на его груди. - А который час, между прочим? Посмотри ты: мне не хочется отрывать от тебя глаз.

Брайан поднял голову и скосил глаза на часы, стоящие на столике у кровати.

- Половина седьмого, - проговорил он, снова опуская голову на подушку. - Мне в самом деле надо идти.

- Ты уже говорил это.

- У меня встреча с Кэстльманом через два часа.

- А мне надо отыскать того ночного сторожа, который рассказывает, что здание населено призраками. А как прикажешь мне сделать это, если ты не выберешься из моей кровати? Когда я тебя снова увижу?

- В десять тридцать в моем временном кабинете этого замечательного здания Залияна, по одному из самых престижных адресов на Манхэттене. Мы сможем обменяться информацией и поболтать о том, куда ты поведешь меня обедать.

Кэрол улыбнулась, а потом нахмурилась.

- Я сожалею только об одном. Давным-давно - думаю, это было прошлым вечером - ты сказал мне, что шторм даст тебе шанс увидеть здание в действии. А теперь шторм уже миновал. Ты упустил свой шанс.

- Зато вместо этого мне удалось увидеть тебя в действии.

- Да уж...

- Здание-то никуда не денется. А вот насчет тебя я твердо не уверен. Ну, мне действительно пора. Прощальный поцелуй?

Ее руки обвились вокруг его шеи.

- С радостью.

Глава 15

Неотразимые в своих коричневых униформах и шапочках, четверо привратников в половине восьмого утра стояли на тротуаре у дома № 30 на площади Рокфеллера и смотрели в небо. Дождь уже прекратился, но не ветер. Собирается ли он наконец утихнуть? Нет смысла тратить два часа, чтобы поднять флаги на всех 157 шестах, окружавших каток, если им сразу же придется спускать их. Серое небо было непроглядно, разорванные черные тучи быстро двигались с запада на восток.

- Метеоролог по телевизору говорил, что фронт дождя пройдет мимо, - заметил один из мужчин. - Я думаю, что ветер скоро стихнет. Если через пару часов все успокоится, нам здорово достанется за то, что мы не подняли флаги.

- А этот метеоролог выглядывал сегодня утром в окно? Тучи летят, должно быть, со скоростью миль шестьдесят в час.

- Да это там, наверху. А флагштоки внизу. Думаю, нам лучше все же поднять флаги.

И мужчины отправились в вестибюль, где в атмосфере всеобщего веселья было принято дополнительное решение. Поскольку один шест ночью сломал ветер, флагу одной из стран так и не суждено быть поднятым. Какая страна меньше других способна устроить шумную демонстрацию протеста, если ее проигнорировать? Голосование закончилось вничью: два голоса за Мальдивские острова и два за Верхнюю Вольту. Пришлось подбросить монетку, и Мальдивы проиграли.

К восьми часам утра Чет Кризек спланировал взрыв. Если повезет, это будет последний, больше не понадобится, и он сможет перекинуть своих людей и оборудование на работу на Лонг-Айленд, где будет полегче. На 50-й улице и на 8-й авеню слишком уж много всяких сложностей, даже грузовикам развернуться негде.

Он отхлебнул кофе и дважды проверил свои расчеты, которые набросал на листке бумаги. Он загрузит четырнадцать скважин, всего-то на пару больше, чем допускает строительный кодекс. Капсюль и детонатор должны уйти на дно, потом пять брусочков этого товекса размером полтора на восемь дюймов, да еще пять дюймов грязи между ними, четыре фута сочленений и еще один брусочек рядом с поверхностью. Скважины должны взорваться с последовательными интервалами, чтобы погасить основную часть вибрации. Его бригаде не потребуется много времени, чтобы загрузить и подсоединить взрывчатку. И уже к одиннадцати часам он сможет нажать кнопку. Нельзя задерживаться, потом на улице будет слишком людно.

Через окно своего кабинета в домике-трейлере Чет оглядел строительный участок.

Дождь лил всю ночь, и в нескольких местах образовались лужи, но не там, где они должны были взрывать, не на гребне отложений аспидного сланца, который под углом проходил через дно котлована к зданию Залияна на другой стороне 50-й улицы. При достаточном количестве матов, блокирующих взрыв, окна старикашки Залияна будут в безопасности. Пять тонн плетеного лифтового троса, вероятно, смогут подавить только один взрыв. Да, заместитель главы инспекции по взрывам Флинн из пожарного департамента наделал бы в штаны, если бы вдруг оказался недалеко от места взрыва и почувствовал его силу. Он, правда, не собирался здесь быть, а после взрыва Флинн или кто-либо еще уже не смогут ничего предпринять.

Чем дольше Митчелл разговаривал с Кэстльманом, тем сильнее им овладевало беспокойство. Это чувство усугубляло и само помещение: краска клочьями свисала с потолка, старая мебель, от которой отказалась бы даже Армия спасения, и, наконец, этот вид из окна на кирпичную стену. Большинство кабинетов, расположенных вдоль коридора, по которому шел Митчелл, были темными и пустыми, а в центральной открытой его части стояла дюжина чертежных столов, покрытых толстым слоем пыли. Встретившая его маленькая женщина, кажется, секретарша этого инженера, по меньшей мере лет пять назад миновала пенсионный возраст.

- Вдохновляет, не правда ли? - сказал Кэстльман в начале разговора, устало махнув рукой. - В нашем бизнесе стоит сделать несколько ошибок - и ваш телефон сразу же перестает звонить.

Митчелл слышал, что его собеседника называют младшим Кэстльманом, чтобы не путать со знаменитым отцом, и поэтому он ожидал встретить человека никак не старше сорока - пятидесяти лет. Фактически же младший Кэстльман, вероятно, и сам уже перешагнул пенсионный возраст: худой, бледный человек в темно-синем мешковатом костюме. Говорил он тихим, слабым голосом и походил на тяжелобольного, принимающего последних посетителей, прежде чем покинуть этот мир. Он явно с трудом вникал в суть задаваемых ему вопросов, глядя на Митчелла отсутствующим взглядом серых водянистых глаз.

На столе перед ними лежал комплект планов залияновского здания, открытый на странице с чертежами деталей основания. Митчелл карандашом указал Кэстльману на нижнюю часть.

- Эти колонны стоят на опорных плитах, а сами плиты положены на сваи именно в этом месте? Правильно?

Кэстльман смотрел на чертеж так, словно раньше никогда его не видел.

- Да, вроде бы так оно и есть.

- И никаких других укреплений? Никаких сварных клиньев к плитам или угловых железных сочленений? Именно так это было построено?

- Да, так. Это стандартный проект.

Митчелл поджал губы. Стандартный проект для здания, которое не имело ничего общего со стандартами.

- Меня поражает такая... экономия. Проводилась ли проверка конструкций основания на напряжение? Я думаю, что сильный ветер или сейсмическое воздействие подобная конструкция может не выдержать.

Кэстльман наклонился вперед и нахмурился.

- Сомневаюсь, что на Манхэттене найдется хоть один небоскреб, основание которого когда-либо проверяли на напряжение. Проект основания сделал Джон Страут. Другие проекты ничем не лучше.

- Он работает у вас?

- Нет. Он больше не работает с нашей фирмой. Ушел после провала своего проекта на Ямайке. Здание Залияна тогда еще только начинало строиться.

- Но кто-то ведь должен был завершить его работу, а? При таком подходе возрастает вероятность ошибок.

- Я бы и сам ушел из фирмы, но это не так-то просто, если вы ее президент и владелец. - Он посмотрел на Митчелла и нахмурился. - Я думал, что вам поручено выяснить причину выпадения стекол.

- А я начинаю думать, что окна - всего лишь симптом чего-то более серьезного. Слишком уж сильное колебание, и его период - почти двадцать секунд - вдвое больше, чем у Всемирного торгового центра. Вас это не беспокоит? Я хочу сказать, вы не думаете, что состояние нестабильности может развиваться?

Кэстльман помолчал, прежде чем ответить.

- Меня много что беспокоит, - сказал он наконец, не глядя на Митчелла. - И прежде всего меня беспокоит тот факт, что я стал инженером-строителем. С таким отцом, как у меня, выбор был невелик. Я говорил ему, что меня не интересует эта специальность, что я для нее не гожусь. А он не слушал. Генри Кэстльман вообще никого не слушал.

Митчелл стал переворачивать листы планов.

- Я хочу вас спросить еще об одной вещи, прежде чем...

- Поэтому я и ненавижу компромиссы. Вы делаете квалифицированные предположения, но это ведь все равно предположения. Вы никогда ничего не знаете наверняка. Сооружение должно быть построено, поэтому вы делаете расчеты, придерживаетесь кодекса, следуете промышленной практике... А в конце работы молитесь Господу, чтобы ваше незнание того, что на самом деле происходит внутри этих стальных и бетонных конструкций, не привело к катастрофе.

Митчелл поинтересовался причиной замены полов на более легкие, но инженер никак не отреагировал на его вопрос, занятый своими воспоминаниями и размышлениями. Митчелл терпеливо дожидался возможности повторить свой вопрос, поскольку чувствовал, что в этом-то и кроется разгадка неустойчивости здания. В такого рода сооружениях предельный вес во многом определял степень устойчивости.

- Во все времена врачи теряли своих пациентов, - продолжал Кэстльман, - но инженер несет ответственность за жизни сотен людей. И что еще хуже - ответственности нет конца. За сорок лет я спроектировал массу зданий. Каждый день они чуть-чуть разрушаются, в точности как мы с вами. Люди живут и работают в них, ходят мимо по улицам. Их жизни зависят от меня, от человека, которого они никогда в глаза не видели и о котором думать не думали. А я всю свою жизнь обречен тревожиться о чужих жизнях, которые могут оборваться из-за чего-то такого, что я, может быть, проглядел. Какая-нибудь малюсенькая ошибка, не имевшая
никакого значения, когда здание было молодым и прочным. Поверьте, с тех пор, как выпали эти окна, я не смог заснуть больше чем на десять минут.

Кэстльман закрыл глаза и сидел не шевелясь. Когда он снова посмотрел на Митчелла, в его глазах стояли слезы.

- Я мог бы избавить вас и еще кое-кого от множества неприятностей, если бы взял вину на себя. Два человека убиты, и многие серьезно ранены. Вы качаете головой, но это ни в какой мере не умаляет моей вины. Я не уделял этому достаточно внимания, не провел двойную проверку планов поставщиков. Я позволил Залияну и Бойлу одурачить себя, когда они настаивали на удешевлении строительства.

- Вы слишком уж строги к себе. Возможно, стекла лопнули, не выдержав сильной нагрузки ветра, может быть, даже вдвое большей, чем допускает кодекс.

Кэстльман достал из кармана белоснежный носовой платок и высморкался.

- Мне следовало решительнее противостоять им. Теперь-то это очевидно. А тогда столько всего навалилось. И кто мог предположить, что...

Его голос прервался.

- А что все-таки с заменой полов на более легкие?

- Это сэкономило массу строительной стали. Мы также уменьшили вес благодаря компьютерам.

- Усовершенствовав проект?

- Снизив размеры каждой детали до абсолютного минимума. Раньше все вычисления занимали так много времени, что мы попросту оставляли детали крупнее и прочнее. Это являлось дополнительной защитой. Да и материалы были дешевыми.

- А после того, как урезали вес, вы не проектировали заново конструкцию основания?

- Основание тогда уже было заложено. Мистер Митчелл, мне не хотелось бы показаться невежливым, но не могли бы мы продолжить наш разговор как-нибудь в следующий раз? Я... я неважно себя чувствую.

- Конечно.

Митчелл закрыл свою записную книжку и встал. Кэстльман остался в своем кресле и апатично пожал ему руку.

- Позвоните мне через пару деньков, если у вас еще есть вопросы. Я расскажу все, что вы пожелаете узнать. Но сейчас я просто не гожусь для этого. - И, заметив беспокойство на лице Митчелла, добавил: - Со мной все будет в порядке. До свидания. Мы еще увидимся. Если не где-нибудь еще, так уж в суде-то наверняка.

В темном коридоре сильно пахло мочой. На улице дожидалось такси, и с помощью фонарика, который Кэрол Оуэнс одолжила у водителя, ей удалось найти нужную дверь. На ее первый стук никакого ответа не последовало. Она постучала громче.

- Мистер Кристофер? Кто-нибудь есть дома?

Она услышала шаги. Чей-то приглушенный голос спросил:

- Кто там?

- Меня зовут Кэрол Оуэнс. Я... я из здания Залияна. Вы мистер Кристофер? Я не ошиблась?

Она с беспокойством оглядела коридор, сожалея, что не смогла убедить таксиста пойти вместе с ней. Но он боялся оставлять свой автомобиль без присмотра даже в четверть десятого утра.

- Что вам нужно? С ним что-то случилось?

- Не могли бы вы немного приоткрыть дверь? Тогда нам не придется кричать!

Щелкнул замок. Дверь приоткрылась на пару дюймов, все же охраняемая двумя цепочками. Через эту щель Кэрол разглядела невысокого негра в купальном халате. Он держался на некотором расстоянии от двери, словно боялся, что она может попытаться пролезть в эту щелку и схватить его.

- Мистера Кристофера нет дома?

- Его зовут Кристоф. Вы его знаете? Вы с ним работаете?

- Я его не знаю. Я работаю на одного инженера, который изучает безопасность здания. Нам сказали, что мистер Кристоф знает о здании какие-то вещи, которых не знает никто другой.

- Его нет. Прошлой ночью он не вернулся с работы.

- Не вернулся? - Кэрол посмотрела на свои часы. - Он ушел с работы в час ночи, более восьми часов назад.

- Иногда он заходит куда-нибудь выпить.

- Куда?

- Я не знаю. Вы не из полиции?

- Нет. Я адвокат. Вот моя визитная карточка. Пару недель назад в здании произошел несчастный случай, и мы пытаемся выяснить, почему это случилось. Мы думаем, что он смог бы нам помочь.

Мужчина взял карточку, но даже не посмотрел на нее.

- Он не вернулся домой. Он мой племянник. Я беспокоюсь за него.

- А вы не звонили, чтобы узнать, все ли с ним в порядке?

- У нас нет телефона.

- А он когда-нибудь говорил вам, что видел трещины? Трещины в этом здании?

- Прошлой ночью он хотел, чтобы я пошел вместе с ним на работу посмотреть на них и послушать звуки, которые здание издает на ветру.

- А он не говорил, где находятся эти трещины?

- В основании здания.

- Он не говорил, где именно?

После паузы негр ответил:

- В запертой складской комнате. За низкой железной дверью.

- Спасибо. Ваша информация нам поможет. А он не говорил, какая это сторона здания? Северная? Южная? Рядом с лифтами?

Еще одна пауза.

- Он упоминал о погрузочной платформе.

Вначале Залиян испугался, а потом пришел в ярость. Он изо всех сил пытался сохранять спокойствие, пока Бойл описывал свою роковую стычку с охранником , и перебил Мэтта вопросом, что тот сделал с телом.

- Положил его в пластиковый мешок для мусора. Когда приехала мусоровозка, я сам загрузил его в машину. Никто ничего не заметил.

- Никто ничего не заметил! Боже мой, какое везение! Ты что же, думаешь, что можно убить человека и никто ничего не заметит? А как насчет других охранников? Они-то ведь задумаются, куда он делся! Ну и удружил ты мне, Мэтт, ведь если еще и это на нас свалится, то я...

Он замолчал и в сердцах стукнул о стол кулаком. А Бойл спокойно ответил:

- Они подумают, что он где-нибудь пьянствует. Он неоднократно исчезал прямо во время дежурства. Вышел пропустить стаканчик и не возвращался три дня. А на этот раз могут подумать, что он уволился.

- А как насчет его родственников и друзей? Рано или поздно здесь появятся легавые.

- Этот парень был незарегистрированным иностранцем. Никто не станет вызывать легавых.

- Молю Господа, чтобы все оказалось, как ты говоришь. Черт побери, Мэтт, неужели тебе так уж было нужно...

- Но он набросился на меня с ножом! - сказал Бойл, краснея от гнева. - Что я должен был...

Они замолчали, потому что в кабинет из квартиры Залияна вошла Коретта.

- Пора идти к себе, - бодро сказала она. - После этого ливня так хорошо себя чувствуешь! - Она подошла к креслу Залияна сзади и чмокнула его в макушку. - Насколько удобнее ночевать здесь, чем добираться из Нью-Джерси.

Залиян поморщился.

- Тебе следует быть немного посдержаннее, когда у меня посетитель, - сказал он, приглаживая волосы.

Она посмотрела на Бойла и скорчила гримаску.

- Мэтт не посетитель, Мэтт - это семья. Привет, Мэтт! - и выпорхнула из комнаты, закрыв за собой дверь.

- Что я ненавижу в молодежи, - сказал Залиян, - это их хорошее утреннее самочувствие. Так на чем мы остановились?

- Я вытер там всю кровь и навесил на дверь замок, больше никто не сможет забраться в то помещение. Появились новые трещины, и еще здоровый кусок внешней стены обвалился. Надо бы послать туда кого-нибудь, чтобы закрепить все это, пока не стало хуже.

- Только этого нам не хватало... Что с тобой?

Лицо Бойла исказилось от боли, и он нагнул голову.

- Этот гад ударил меня ногой. Такая боль, что я еле держусь на ногах. Думаю, у меня там какой-то разрыв.

- Ложись-ка ты в больницу. Под каким-нибудь вымышленным именем.

Бойл согласно кивнул и медленно поднялся на ноги. Ему трудно было держаться прямо, и он заковылял к двери согнувшись, как старик.

Залиян позвонил Коретте.

- Мэтт уже ушел?

- Только что прошел к лифту.

- Ты забронировала билеты на самолет до Мехико?

- Нет еще. Я собиралась сделать это, когда закончу маникюр.

- Сделаешь заказ не на следующую неделю, а на послезавтра, и держи это в тайне.

Телефонный звонок в Центральное бюро водоснабжения был переключен на ремонтное управление, находящееся на пересечении 38-й улицы и Ист-Ривер. В 10.09 утра диспетчер связался с одной из трех ремонтных машин, закрепленных за этим районом, вызвал третью бригаду и спросил, где они находятся.

- На Таймс-сквер, - ответил водитель. - Мы здесь заканчиваем через час.

- Мы получили сообщение о возможной утечке воды на углу Пятидесятой улицы и Восьмой авеню. Там идут какие-то строительные работы, через улицу от здания Залияна. Управляющий подрядчика говорит, что с южной стороны в котлован просачивается вода.

- Ясно. А что там, под улицей?

- Трубы диаметром двенадцать дюймов. Вероятно, давление там сорок фунтов на квадратный дюйм. Вчера уже поступила пара жалоб по поводу низкого напора воды.

- Мы взглянем. И вокруг, и внизу.

Аналогичное сообщение диспетчер отправил в Объединенную компанию Эдисона, в комплекс зданий на 1-й авеню, к югу от здания ООН. Бригадир ремонтной бригады Пит Харлей ответил из своей машины.

- Вы далеко от здания Залияна? - спросил диспетчер. - Шесть кварталов? Управляющий думает, что там утечка пара в канализационном туннеле.

Стальная пластинка с прикрепленным к ней путевым листком и авторучкой лежала на сиденье рядом с Харлеем. Он быстро записал адрес и отметил время - 10.13 утра.

- Сигнал четыре, - сказал он, пользуясь кодом, означающим, что он записал сообщение. - Я сам подскочу туда и посмотрю, что случилось, пока бригада здесь все закончит.

Вероятно, это просто конденсация, подумал он, кладя микрофон обратно на приборную доску. Может быть, что-то с прокладкой или с клапаном. Он знал, что Залиян снабжается от двадцатидюймовой линии на 8-й авеню, а не от восьмидюймовой на 50-й улице. Температура должна быть высокой, возможно, 375 градусов, так что ему придется быть поосторожнее.

Глава 16

Залиян слушал голос в телефонной трубке с возрастающим раздражением .

- И в итоге, Арам, это сводится вот к чему: они требуют, чтобы окна были укреплены так, как я уже тебе описывал. Они также хотят ознакомиться с проектом и осмотреть все здание, а это означает, что придется обдирать какие-то стены и часть полов для инспекторов. Вот сейчас они там спорят, закрывать или не закрывать здание и когда именно. Сегодня днем тебе позвонят, чтобы сообщить окончательное решение и обговорить детали, и, ради Бога, сделай вид, что ты удивлен, а то они догадаются о моем звонке тебе. Не протестуй, от этого будет только хуже. Самым лучшим в данной ситуации было бы опубликовать заявление, что ты, мол, приветствуешь полное и публичное расследование как лучший способ выяснить...

Залиян бросил трубку на рычаг с такой силой, что пластмассовый корпус телефона треснул. Он вскочил, схватил ониксовый письменный прибор и что есть силы шваркнул его о стену. Чертыхаясь и размахивая руками, он стремительно обежал вокруг стола и ринулся в другой конец комнаты к бару. Достав бокал и бутылку, он вернулся к столу и тяжело упал в кресло. И тут загорелась лампочка на селекторе.

- Ну, что там еще?

- Мистер Залиян, я могу зайти? Мне нужно кое-что сказать вам.

- Как-нибудь в другой раз, Эйлин, я занят. - Он плеснул бренди в бокал, облив при этом стол и брюки.

- Боюсь, что это не может ждать.

- Ладно, заходи.

Залиян закрутил пробку и швырнул бутылку в стену. Осушив бокал одним жадным глотком, отправил его следом за бутылкой. Теперь в том месте на панельной облицовке красовались три отметины.

После нескольких часов относительного затишья ветер вновь стал усиливаться, и к четверти одиннадцатого, когда Митчелл занимался изучением конструкции основания здания Залияна с внешней стороны, его порывы стали достаточно ощутимыми. Митчелл осмотрел здание со всех четырех сторон, время от времени опускаясь на колено и проверяя лезвием своего карманного ножа состояние соединений между стенами и мостовой. На восточной, фасадной, стороне здания трещина была видна наиболее отчетливо - почти прямая тонкая линия, протянувшаяся от угла до дверей вестибюля.

(Продолжение следует.)

Copyright© 1984 by Robert Byrne. Перевод © ЗАО издательство "Центрполиграф", 1994.

Читайте в любое время

Другие статьи из рубрики «Любителям приключенческой литературы»

Портал журнала «Наука и жизнь» использует файлы cookie и рекомендательные технологии. Продолжая пользоваться порталом, вы соглашаетесь с хранением и использованием порталом и партнёрскими сайтами файлов cookie и рекомендательных технологий на вашем устройстве. Подробнее